Помечтай немножко - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Можно подумать, ты когда-нибудь в него верила, — вставила Кэрол.

Фран, однако, лишь улыбнулась и посмотрела на Рэчел с сочувственным выражением лица.

— Если вы заглянете в глубь своего сердца, вы поймете, что это не так. Не отворачивайтесь от нас. Что-то подсказывает мне: вы сможете помочь моей внучке.

— Но я в самом деле не смогу этого сделать!

— Вы не можете быть в этом уверены, пока не попробуете. Не могли бы вы хотя бы посмотреть на нее?

— Нет. Я не хочу вас понапрасну обнадеживать.

— А ты достань чековую книжку, Фран, — сказала Кэрол. — Она сразу согласится.

По идее верующая женщина должна была бы проявлять к ближним сочувствие и сострадание, но в сердце Кэрол, казалось, не осталось ничего, кроме мстительности и злобы. В свое время Рэчел приходилось видеть много таких глубоко религиозных женщин, как Кэрол Деннис. Они были так нетерпимы к другим людям, неуступчивы и злопамятны, что иначе как злобными мегерами их и назвать было нельзя. Рэчел прекрасно понимала причины такого поведения. Для таких, как Кэрол, вера становилась источником постоянного беспокойства и терзаний.

Рэчел нередко приходилось встречать в храме и таких людей, как Фран. От них словно исходил какой-то внутренний свет. Им никогда не приходило в голову выискивать проявления испорченности и безнравственности в других.

Им было просто некогда заниматься этим: они распространяли по миру любовь, сострадание и умение прощать.

Как ни странно, Дуэйн не жаловал таких христиан, как Фран. Он считал, что им не хватает бдительности, необходимой в борьбе со злом, и опасался за их души.

— Мне очень жаль, — сказала Рэчел охрипшим от волнения голосом. — Вы даже не представляете, как мне жаль.

Гейб шагнул вперед.

— Простите нас, леди, — сказал он, — но мы пойдем. Нам надо попытаться найти кошелек Рэчел, который она недавно где-то здесь потеряла.

Кивнув Кэрол и Фран, он взял Рэчел за руку и повел ее прочь. Рэчел ощутила прилив благодарности к нему. Хотя было ясно, что Гейб не понял, о чем шел разговор, он тем не менее вмешался и помог ей выйти из неприятного положения.

— А я и не знал, что ты знакома с Фран Тэйер, — сказал Гейб, когда они с Рэчел проходили мимо очередной жаровни.

— Значит, ее фамилия Тэйер? Она мне не говорила об этом.

— Что вообще происходит?

Рэчел принялась объяснять.

— С тобой ничего не случится, если ты пойдешь и посмотришь на эту девочку, — сказал Гейб, когда она закончила.

— Это было бы безответственно. Я не шарлатанка и не хочу водить людей за нос.

Рэчел думала, Гейб начнет спорить с ней, но вместо этого он указал на одну из палаток и сказал:

— Кажется, мы были там, когда тебя толкнули. Пойду поспрашиваю.

Он вернулся несколько минут спустя, и еще до того, как он раскрыл рот, Рэчел поняла, что новости неутешительные.

— Может, кто-нибудь вернет его в полицию попозже, — сказал Гейб, стараясь ее успокоить.

— Может быть, — ответила она с вымученной улыбкой.

Гейб шутливо коснулся ее подбородка сжатым кулаком.

— Поехали обратно в коттедж. Мне кажется, неприятностей на сегодня хватит.

Рэчел кивнула, и все трое — она, Гейб и Эдвард — отправились восвояси.

Глядя им вслед. Расс Скаддер подождал, пока они отойдут подальше, а затем вынул кошелек Рэчел из пустой коробки из-под поп-корна, которую он держал в руках, и достал из него деньги.

«Сорок три доллара. Жаль, что так мало», — подумал он. Поглядев на смятые банкноты, он швырнул пустой кошелек в ближайший бак для мусора и направился к столу организации «Хьюман сосайети».

Незадолго до этого Карл Пэйнтер, активист этой организации, выступающей в защиту животных, призывал людей делать пожертвования. Расс, однако, прошел мимо ящика для добровольных взносов, на котором была нарисована собака с грустными глазами, и сунул сорок три доллара в стоящий рядом пластиковый цилиндр с надписью «Фонд Эмили».

В тот вечер Рэчел и Эдвард в сотый раз перечитывали «Стеллалуну». В книжке с замечательными иллюстрациями рассказывалось о детеныше летучей мыши, который потерял свою маму. Его воспитали птицы. Они научили его есть и спать по-своему, не так, как едят и спят летучие мыши.

Когда Рэчел дочитала последнюю страницу, Эдвард перестал жевать ухо Хорса и посмотрел на нее. В его глазах стояло какое-то недетское выражение беспокойства.

— Значит, с мамой Стеллалуны произошел несчастный случай, а потом они очень долго друг друга не видели, — подытожил мальчик.

— Да, но в конце концов они нашли друг друга.

— Да, наверное.

Рэчел понимала, что ее ответ не удовлетворил сына. У Эдварда не было отца, не было дома, не было нормальной семьи, и он постепенно начинал осознавать, что мать — единственный человек на свете, который любит его и готов защищать от любых бед и несчастий при любых условиях.

Уложив сына спать, Рэчел вышла на кухню и увидела Гейба у задней двери дома. Он обернулся на звук ее шагов, и рука его скользнула в карман. Вытащив несколько банкнот, он протянул их ей.

Рэчел пересчитала бумажки — Гейб дал ей пятьдесят долларов.

— Что это? — спросила она.

— Премия. Ты переделала много работы, которая не входит в твои обязанности. Так что все честно.

Было ясно: Гейб хочет компенсировать украденные деньги, но так, чтобы не травмировать ее гордость. Посмотрев на зажатые в ее пальцах хрустящие банкноты, она сморгнула и с трудом выговорила:

— Спасибо.

— Я пройдусь, — сказал Гейб. — Скоро вернусь обратно.

Он не пригласил Рэчел последовать за ним, и она не стала спрашивать почему. В такие моменты она особенно остро ощущала, как много всего разделяет их с Гейбом.

Несколько позже, когда Рэчел уже собралась ложиться спать, она услышала, что Гейб вернулся. Раздевшись, она скользнула в его старую рубашку, затем умылась, почистила зубы и прошла на кухню. Гейб сидел на корточках перед картонной коробкой, стоявшей на полу рядом с плитой.

Подойдя поближе, Рэчел увидела, что коробка выстлана ватой, а внутри стоит обернутый тряпкой зеленый пластиковый контейнер из-под клубники. Внутри его сидел взъерошенный молодой воробей.

Во вторник, всего за три дня до открытия кинотеатра, Рэчел стало казаться, что им с Гейбом ни за что не удастся все подготовить вовремя. Ей очень хотелось, чтобы «Гордость Каролины» произвела впечатление на жителей города и его окрестностей. Это она подсказала Гейбу идею устроить в честь открытия кинотеатра фейерверк. Теперь она уговаривала его украсить вход разноцветными флажками.