Завоевание Тирлинга - Эрика Йохансен

Август дышал зноем. В городе пахло жарой; каждый раз, выходя на балкон, Келси чувствовала смрад нечистот и не столько едкий, но все равно малоприятный запах трупов животных, брошенных разлагаться на солнцепеке. Оставшись без пастбищ, скотина, прихваченная беженцами, начала погибать от голода. Переговорив с Булавой, Келси распорядилась немедленно забить весь скот в городе и окрестностях, кроме дойных коров и коз, а мясо завялить на случай осады. Указ не прибавил ей популярности среди фермеров Алмонта, но их ворчание было предпочтительнее эпидемии, которую вызвали бы трупы, валяющиеся по берегам Кадделла, заражая единственный источник воды в городе.

Жавель, Дайер и Гален выехали в Демин второго августа, отправившись туда под покровом ночи, быстро и незаметно. Так незаметно, что сама Келси узнала об отъезде отряда, когда его уже и след простыл. Она пришла в ярость, но Булава напомнил, в своей немногословной манере, что именно Королева и именно его назначила командовать операцией. Возразить было нечего.

Четвертого августа, обнаружив Андали в одиночестве, Келси зашла в ее комнату и закрыла дверь, оставив Пэна снаружи. Она уже несколько дней безмолвно собиралась с духом, но под вопросительным взглядом Андали едва не потеряла остатки самообладания. Они с Пэном спали вместе еще трижды, и, хотя дело явно шло лучше, каждый раз неприятная правда все более и более тяжким грузом ложилась на сердце Келси.

– Андали, можно попросить тебя об одолжении?

– Да, госпожа.

– Когда пойдешь на рынок, не могла бы… не слышала ли ты про кое-какие товары с черного рынка?

Взгляд Андали стал пристальнее.

– А что вы ищете, госпожа?

– Мне нужны… – Келси кинула вороватый взгляд в сторону двери, проверяя, не прокрался ли Пэн в комнату. – Мне нужны противозачаточные. Я слышала, их можно достать.

Если Андали и удивилась, то виду не подала.

– Достать-то можно, госпожа. Вопрос в том, как отличить настоящие от поддельных. И настоящие всегда жутко дорогие.

– Деньги у меня есть. Сможешь? Я бы не хотела, чтобы знал кто-то еще.

– Смогу, госпожа. Но мне интересно, продумали ли вы все последствия.

Кесли нахмурилась:

– Тебя беспокоят моральные принципы?

– Боже упаси! – рассмеялась Андали. – Я бы и сама принимала зелье, да денег вечно не хватало. Все, что было, уходило на то, чтобы дети могли поесть дважды в день. Я не осуждаю вас, Ваше Величество, просто хочу сказать, что слышала толки в городе. Народ хочет наследника. Ума не приложу, что случится, если выплывет, что вы принимаете противозачаточные.

– Общественное мнение – последнее, что меня сейчас заботит. Мне девятнадцать. Я не принадлежу этому королевству вся, без остатка.

– В этом народ с вами не согласится. Но, так или иначе, я могу достать настой, если это то, чего вы хотите.

– Хочу, – твердо ответили Келси. – Когда ты пойдешь на рынок?

– В четверг.

– Я дам тебе золота. И я очень тебе признательна.

– Будьте осторожны, госпожа, – предупредила Андали. – Мне хорошо знакома необузданность юности, уж поверьте. Но у сожаления есть ужасная привычка преследовать вас, даже тогда, когда от юности и следа не останется.

– Да, хорошо, – Келси не отрывала глаз от своих ног, но теперь внезапно посмотрела на Андали почти умоляющим взглядом. – Я просто хочу жизни, вот и все. Жизни, как у любой другой девушки моего возраста. Неужели это так ужасно?

– Нисколечки не ужасно, Ваше Величество, – отозвалась Андали. – Вот только мечтать об обычной жизни вы можете сколько угодно, а жить ею – увы. Вы – королева Тирлинга, есть вещи, которые вы не в силах выбирать.

Несколько дней спустя Келси наконец собралась с духом и заставила себя заняться тем, что откладывала почти целый месяц. Собрав Булаву, Пэна и Корина, она вышла из Королевского Крыла, поднялась на три лестничных пролета, повернула налево, затем направо и снова налево и вошла в большой зал без окон на двенадцатом этаже Цитадели.

Элстон вскочил с кресла прямо у двери. В кои-то веки с ним не было Кибба. Хотя физически Кибб, как казалось, полностью исцелился, Булаву не отпускало беспокойство, и он продолжал проверять, остался ли он прежним.

– Наслаждаешься, Элстон?

– Вы себе даже представить не можете, как, госпожа!

В центре зала, освещенного множеством факелов, стояла стальная клетка высотой почти до потолка. Прутья выглядели тонкими, но были невероятно крепкими. В середине клетки на простом деревянном стуле, составлявшем всю мебель узника, сидел, запрокинув голову и уставившись в потолок, Арлен Торн.

– Ему даже койки не дали? – еле слышно спросила Келси Булаву.

– Он прекрасно спит на полу.

– А одеяло?

Булава нахмурил брови.

– Откуда такое внезапное сочувствие к Торну, госпожа?

– Не сочувствие, но справедливость. Даже худшим преступникам выдают одеяла.

– Вы пришли позлорадствовать, Ваше Величество? – выкрикнул Торн из клетки в центре зала. – Или так и пробормочете друг с другом целый день?

– А, Арлен. Как низко падают сильнейшие. – Келси подошла на десять футов к прутьям, а Пэн забежал вперед и встал между нею и клеткой. На мгновение она дала себя отвлечь гибкой фигуре фехтовальщика, которую теперь видела в новом свете, – в постели с каждым разом получалось все лучше, и теперь стало трудно не представлять его нагим. Но они договорились держать свою любовь в тени, и пусть в тени она и остается. – Корин, не найдешь ли, на что мне сесть, пожалуйста?

– Госпожа.

– Как идет война, Ваше Величество? – поинтересовался Торн.

– Так себе, – призналась Келси. – Морт напирает с границ, моя армия долго не продержится.

Торн пожал плечами:

– Неизбежный финал.

– За что вас можно уважать, Арлен, так это за то, что вы не пытаетсь изображать раскаяние.

– А в чем мне раскаиваться? Я играл по тем правилам, какие были. Неудача есть неудача. – Торн наклонился вперед, пронзая мрачный зал своими ярко-голубыми глазами. – Но как вы узнали о моей особой поставке, госпожа? Ума не приложу. Неужели разболтал кто?

– Нет.

– Тогда как же?

– Волшебством.

– Ясно, – Торн снова сел. – Видал я волшебство в деле, пару раз.