Дружелюбные - Филип Хеншер

6

Праздник кончился.

Медовый месяц тоже.

Последний день больше напоминал погрузку на корабль, нежели на простой отъезд. В предпоследний день хляби небесные разверзлись и лило как из ведра. Побродив по сувенирным лавочкам, они вернулись в отель. Невинно играли в английскую настольную игру на террасе отеля. Время от времени кто-нибудь из персонала или постояльцев заглядывал туда, но, обнаружив их за игрой в «Людо», улыбался и ретировался. Вечером супруги в последний раз посетили раджпутский ресторан. Когда они уходили, весь персонал выстроился в ряд и пожелал им счастья и доброго пути.

Наутро они сели в такси и поехали сквозь серую пелену дождя на станцию, располагавшуюся на другом конце перешейка. До поезда оставалось время, и они забрели в унылое привокзальное кафе. Жена села за столик сторожить чемоданы. Он подошел к стойке и заказал две чашки чая. Женщина, подававшая заказ, уставилась на Фархану за его плечом. Он больше не возражал и не беспокоился. Ничего страшного. Сегодня первый день их новой жизни: он думал о чудесных днях, проведенных на побережье, и о том, что их любовь только-только зарождается. На улице, «там, где кончается Англия», заливал железнодорожные пути дождь. Через семь часов они будут дома, наедине друг с другом. Фархана осторожно поднесла чашку к губам, приподняв паранджу. Вскинула на него взгляд, увидела, что он тоже смотрит на нее, и скромно потупилась. И ему почудилось, что в ее прекрасных глазах блестят слезы – благодарности, чего же еще.

В июне 1990 года в репетиционном зале в Ислингтоне, на севере Лондона, Хью Спинстер подошел к женщине и предложил ей сходить с ним куда-нибудь. «На свидание», – сказал он, не забыв изобразить пальцами кавычки. Она согласилась. Он повел ее в ресторан, то бишь в обычную пиццерию, и пять дней спустя сделал ей предложение. Женщина посмеялась, но в октябре того же года они поженились. Она была художником по костюмам и работала на спектакле об эпохе Генриха VIII: Хью играл в нем роль сэра Томаса Мора.

На свадьбу приехали сестры, Блоссом и Лавиния. Лавинию привела ее соседка по квартире, Соня, которая услышала о венчании. А Блоссом была с мужем, Стивеном. Ей накануне сообщила по телефону сестра Лавиния. А Стивен все равно был в Лондоне. Венчались в среду в одной из церквей в Сити. После церемонии Хью расцеловал сестер и представил новобрачную. Они вышли на улицу, и посреди поздравлений и болтовни Хью выставил руку, поймал такси, вскочил в него вместе с женой и был таков.

Лавиния в тот год провела Рождество в Шеффилде с отцом и матерью, которую уже выписали из больницы. Она подарила родителям красивую вазу из глазированной керамики в серых тонах и цветы, чтобы туда поставить. Цветы завяли. Отец подарил ей календарь с видами Дербишира, а жене – настольный календарь на пять лет в красном кожаном переплете с застежками. В День подарков поезда не ходили. Когда она вернулась в дом на Парсонс-Грин, оказалось, что накрылся отопительный котел. Жиличка съехала, и Лавинии пришлось ждать Нового года; только после него пришел теплотехник и починил котел. На работу она вышла лишь пятого января. И деваться ей из квартиры со сломанным котлом было некуда.

К февралю Джош Спинстер уже пять месяцев жил с дядей и теткой и учился в той же школе, что и Треско. В конце февраля оба мальчика поехали вместе с Блоссом в Шеффилд. Специально для этого их забрали из школы. В конечном итоге дед так и не развелся с бабкой до самой ее смерти. Узнали они о ее кончине всего через два дня после праздника в честь Джоша. Тетя Блоссом подсуетилась, чтобы устроить племяннику настоящий день рождения. Вечеринку на двадцать гостей. Как раз наступили каникулы в середине семестра, и в усадьбу привели ослика и пригласили фокусника. Холод стоял жуткий, из посиневших рук бедолаги то и дело выпадали карты и железные шарики, и он все никак не мог ухватить порванные и непорванные пятифунтовые банкноты. Остальные дети сторонились Джоша; кое-кто устроил шуточную потасовку. Когда к вечеру за ними явились родители, все как один ринулись к ним, едва удосужившись поблагодарить виновника торжества за чудесный вечер.

Неделю спустя на похоронах бабушки он увидел мать. Прощание проходило в современном здании церкви: лаконичность, сосновые доски и окна удобообтекаемой конструкции. Дед вошел без сопровождения, здороваясь со всеми и каждым; увидев на одном из задних рядов мать Джоша, он, кажется, удивился.

На похороны пришла Лавиния, которая прибыла накануне. Блоссом выехала рано утром на следующий день и в двенадцать, к началу похоронной церемонии, была на месте. Так же поступили и Хью с новоиспеченной супругой, но оставаться не пожелали. Хью едва чмокнул сестер в щеку. Его жена сделала сочувственный жест: мол, ну да, ерунда случилась – всплеснула руками и была такова. Одевалась она предивно, даром что художник по костюмам. Поверх черного облегающего коктейльного платья – укороченное каракулевое пончо. Попрощавшись с отцом, все разошлись восвояси. Блоссом сказала при Кэтрин, крепко сжимавшей руку сына, что Лео никто не видел с мая месяца. Хилари энергично, низко кивнул, а точнее, поклонился: чего еще ожидать от сыночка?

Однажды Стивен встретил Кэтрин в метро. Была половина двенадцатого утра. Он намеревался предстать перед особой комиссией Министерства финансов. Туда можно было добраться на машине, но он решил выдюжить все до конца, побыть поближе к народу, держась за поручень. И увидел, по его словам, Кэтрин, свою бывшую невестку. Не «твою», а «мою», поправила мужа Блоссом. А как это называется, с его точки зрения, неизвестно. Кэтрин была пьяна, еле на ногах стояла. Сперва он подумал, что она больна или с ней случился припадок.

Джош-то неплохо обжился. На фотографиях с летнего отдыха на острове Эгг он совсем не отличался от Треско, Тамары и Томаса. Он нашел свое место в новой школе: в группе по латыни у него появились друзья, а из длинного письма директора выяснилось, что он настойчиво тренируется в хоккее и делает большие успехи. Мальчика было не узнать.

«Ну, как жизнь в общаге?» – раз спросил Стивен. «Хорошо», – нехотя буркнул Джош. Из таких, как он, больше и не вытянуть.

В начале лета от директора школы пришло письмо о том, что после экзаменов на свидетельство о среднем образовании Треско придется покинуть заведение. Стивен устроил выплату пожертвований в течение следующих пяти лет, причем самая значительная сумма должна была прийтись напоследок. После случившегося он их отменил, на огорченные письма школьного начальства с обвинениями в срыве обязательств отвечать не стал. Джоша оставили в школе. Треско сообщил, что его вполне устраивает и, как он выразился, «деревенская» школа; на самом деле она располагалась в городке в двадцати километрах отсюда, некогда знаменитом своими кружевами. Следующие три месяца он провел, стреляя птиц из пневматической винтовки. Деревенские дети были приглашены в их лес; они встретились с Тамарой; сказали, что о ней думают.

В конце августа Национальный театр начал показывать новую постановку «Песни цветочного барабана [47]». Хью Спинстеру досталась роль Ваня Та. Кастинг вышел разношерстный: героиню играла чернокожая актриса, ее отца – звезда Болливуда. Лавиния ходила на третий спектакль: первую субботу после пресс-показа. Сью, подруга с работы, сказала в антракте, поедая мороженое, что Хью классный и к этому быстро привыкаешь. К тому времени уже вышли рецензии. Игра Хью называлась настоящим откровением. Одна газета даже написала о рождении звезды. Лавиния отправила брату на адрес театра поздравительную открытку. Предыдущая, присланная на домашний, вернулась обратно: Хью с женой переехали. Неделю спустя пришел многословный, но какой-то безличный ответ.