К. Н. Батюшков под гнетом душевной болезни - Николай Николаевич Новиков

Вяземского «К Батюшкову» («Ты на пути возвратном!..», 1814)

93

Неточность: Батюшков выехал из Петербурга к родным не «в конце 1814», а в апреле 1815 г.

94

Как истинный дворянин (франц.).

95

Со свободой солдата, плохо умеющего скрывать истину (франц.).

96

Это общество как-то в шутку назвал он обществом «губителей», а Казанское — обществом «рубителей» Российской словесности. В это последнее он был избран весною 1817 года, а в «Арзамас» в 1816 г. «под именем Ахилла, сына Пелеева», как он сам записал на внутренней стороне нижней крышки переплета к «Чужому: моему сокровищу!» (II, 55).

97

Неточность: Батюшков жил в Москве до конца декабря 1816 г., откуда отправился не в Вологду, а в родовое имение Хантоново Новгородской губернии. Цитируемое ниже письмо относится ко второй половине января 1817 г.

98

В письме к А.И. Тургеневу от 4 декабря 1816 г. из Москвы он высказался в том же смысле: «В лесах я буду писать. Авось… напишу что-нибудь путное и достойное людей, которые меня любят, достойное вас и Жуковского» (II, 413).

99

Пристрастное чувство Батюшкова к славе видно из следующих его слов в «Чужом: моем сокровище!»: «Пророчество своей собственной славы в устах великого человека не оскорбительно; напротив того, оно есть новое свидетельство, новое доказательство любви его к славе, то есть к тому, что ни есть лучшего, чистейшего изящнейшего, величественного, божественного на земном шаре» (II, 34).

100

На худой конец (франц.).

101

В подлиннике письмо дано во французском подлиннике, без перевода. Настоящий перевод осуществлен А.В. Кошелевым.

102

В подлиннике письмо дано во французском подлиннике, без перевода. Настоящий перевод осуществлен А.В. Кошелевым.

103

Эти выписки переведены с немецкого, на котором написаны подлинные «Записки», на русский язык.

104

«Mein Lieber in Pirna» и «Moskwa, 1829». Вскоре по приезде в Москву д-р Дитрих писал «Russia» или «Moskau», а потом «Moskwa».

105

О сердечном участии барона к несчастному Батюшкову и сестре его свидетельствует и письмо Е.Г. Пушкиной из Дрездена от 30 июня 1828 г.

106

«Сенатор и прокурор», как называет его д-р Дитрих в своих «Записках».

107

Под этим числом записано только: «Сегодня больному исполнилось 43 года».

108

«Записка доктора Антона Дитриха о душевной болезни К.Н. Батюшкова» впервые опубликована в приложении к исследованию Л.Н. Майкова на немецком языке без перевода: Батюшков К.Н. Сочинения. Т.1. СПб., 1887. С. 334–353. В современном переводе на русский язык, выполненном А.В. Овчинниковой, опубликована в приложении к изд.: Майков Л.Н. Батюшков, его жизнь и сочинения. М., 2001. С. 487–520. В этом переводе текст Дитриха несколько сокращен и «облегчен».

109

Когда бывал в духе, дарил свой портрет больничным служителям и служительницам.

110

Умер в 1826 году.

111

От 17 мая 1814 г. в письме своем так, между прочим, обрисовал свои отношения к кн. П.А. Вяземскому: «Заметь, однако же, что при всяком отдыхе я думал о тебе и о России. Нет, милый мой Вяземский, тесно связана жизнь наша, слишком тесно, чтоб когда-либо мы могли забыть друг друга» (II, 286).

112

Одна из сестер его.

113

В письме к Д.В. Дашкову из Парижа от 25 апреля 1814 года Батюшков назвал правление Наполеона «судорожным тиранским правлением Корсиканца», а об нем самом сказал, что он «в великолепных памятниках парижских доказал, что он не имеет вкуса» и что «Музы от него чело свое сокрыли» (II, 277–278).

114

Из «Дневника болезни» видно, между прочим, что солнце заменяло Батюшкову часы: когда спрашивали его, не подать ли ему чай или обед, он вставал, подходил к окну, смотрел на солнце и, судя по солнцу, приказывал подать себе то или другое.

115

А.Н. Верстовский, автор оперы «Аскольдова могила», управлявший впоследствии московскими театрами.

116

Колокольный звон всегда раздражал больного. В один из праздничных дней он грозил смертью всем, звонившим в колокола, потому что звон беспокоит его Варвару, но будто поймал себя на ошибке и поправился: «т. е. Катерину».

117

Больной всегда сам гасил свечку перед сном.

118

Еще под 1-м апреля записано, что больному захотелось пить и что ему подали воды с примесью святой воды, присланной Муравьевой. Больной потребовал уксусу, налил немного в эту воду, а потом помочил себе уксусом голову и нюхал его. Потом, потребовав себе черного хлеба, накрошил его в воду с уксусом, но не стал есть, говоря, что не позволили ему сидящие наверху в углу. Прошло добрых полчаса, как Шмидт громко выкликнул доктора и сказал ему, что больной умирает: «Мы с Маркусом поспешили в его комнату. Судороги свели ему ноги, голова лежала ниже обыкновенного, руки были раскинуты; он стонал от боли и вращал выходившими из орбит глазами. Вдруг остановил их на мне с ужасным выражением и преследовал ими меня даже тогда, когда я спрятался за спину Маркуса. Видя, что мое присутствие мешает умирающему, я вышел; но взгляд его навсегда запечатлелся во мне; я думаю, что нельзя смотреть ужаснее! Лицо его, бледное, осунувшееся, болезненное, было лицом мертвеца, в глазах всецело выражался помутившийся дух его… Судороги вскоре прекратились и не возвращались более». К половине мая больной почти совершенно поправился.

119

Судя по „Дневнику болезни“, больной редко ошибался в счете времени.

120

Дух медицины понять нетрудно:

Вы тщательно изучаете большой и малый мир,

Чтобы в конце концов предоставить всему идти,

Как угодно Богу.

Мефистофель («Фауст» Гете).

121

«Не снести мне…» Вот и снес же —

Но не спрашивайте: как?

Гейне (перевод Л.A. Мея)