Без тебя - Келли Риммер

– Не кажется ли тебе, что это чертовски несправедливо: столько лет с тобой все было хорошо, а мы познакомились только тогда, когда ты уже заболевала?

– Игра случая, Каллум. – Она поливала полностью увядшее растение, словно надеялась на чудо. – После нашей первой встречи я решила, что будет нечестно, если наши отношения станут крепче, поэтому попросту сбежала после нашей первой ночи на работу, чтобы только не видеть тебя. А затем… Бац! Ты идешь мимо моего офиса как раз в самое неподходящее время. В глубине души я хотела бы поверить, что так предназначено судьбой, но в общем я сочла, что это случайность, и раз уж так вышло… – Замолчав, она обернулась в мою сторону. – Ты взял на работе отпуск?

– Мне прислали письмо по электронной почте.

Я прочел сообщение еще в больнице, пока Лайла складывала свои вещи, а потом начисто обо всем забыл. Как ни смешно, но сейчас работа отошла для меня на задний план.

– Директора предоставили мне трехмесячный оплачиваемый отпуск, после чего мы пересмотрим это дело.

– Пересмотрим, – тихо произнесла Лайла.

Из носика лейки теперь текла тоненькая струйка. Она повернулась, направив носик на меня.

– Продлишь отпуск?

– Ты в курсе, что поливаешь засохшие растения?

В десятках стоящих на балконе горшков из сухой земли торчали не менее сухие стебли. Лайла потрясла лейкой и удивленно приподняла брови.

– Мы сейчас выполняем все то, что содержится в моем предсмертном списке желаний, дурачок. Я хочу стать замечательным садовником, поэтому давай-ка займемся делом.

17 апреля

Не уверена, что прощу маму за то, что она рассказала обо всем Каллуму.

Я уверена в том, что буду вечно ей благодарна за это.

Я приблизилась к завершающему этапу моего пути. Мне остались считанные дни и недели. Мне кажется, я знаю, как это будет. Я готовилась к этому повороту в моей жизни уже почти шесть лет. Всё на своих местах. Все мои дела завершены, все, за исключением одного. Осталась лишь одна, самая лучшая нерешенная проблема, любовный узел, который я медленно развязываю, дожидаясь, когда пробьет мой час. Мама и Каллум даровали мне неожиданную красоту и тепло, но также непредвиденные осложнения в этот последний мой час.

Иногда я все еще мечтаю о нашей свадьбе. В мечтах я удаляюсь в тот сад посреди гор и обещаю ему подарить свою жизнь, которой у меня нет. Красивая, изысканная мечта, живущая в самой спокойной области моего мозга. Возможно, это последняя оставшаяся мне область. Это хорошо. Когда все сотрется из моей памяти, последние мои мысли будут о Каллуме.

Но сейчас… У меня как будто медовый месяц. Я самая счастливая женщина на свете, несмотря на то, что я полнейшая неудачница – до самой последней связи моего ДНК, буквально с момента зачатия.

Если бы были только трудности с глотанием, или только хорея, или проблемы с равновесием, я бы справилась. На все есть свои ответы. Дайте мне питательную трубку. Накачайте меня спазмолитиками. Дайте мне ходунки. Я справлюсь. На самом деле справлюсь.

Но… я вновь начинаю увязать в патоке. Ко мне возвращается чувство, что в голове у меня образуется вязкая жижа, а мысли скомканы и перепутаны. Я ищу идеи, а нахожу только концепции. Разница небольшая, я знаю, но она очень важна. Как называется вещь, которой я хочу поднести ко рту пищу? Я могу рассказать вам все об этой вещи. Она относится к категории столовых приборов и имеет четыре зубца. Она сделана из стерлингового серебра[25]. Дедушке и бабушке подарили целый набор этих вещиц в день их бракосочетания, поэтому ей как минимум семьдесят лет. Быть может, я смогу даже подсчитать точную дату, учитывая, что я помню, когда у них была годовщина. Я пользовалась этой вещью тысячи раз на ферме. Я могу воскресить в памяти яркие моменты этих прошлых трапез. Вещь эта острая, холодная и на удивление тяжелая, потому что набор очень качественный. Эту вещь кладут рядом с ножом и ложкой.

А потом я сажусь и, вертя это в пальцах, рассматриваю со всех сторон. Может пройти несколько минут, прежде чем я вспомню, что это вилка. Такое случается все чаще и чаще. Не каждый день, но через день. Туман вернулся, и он становится все непрогляднее.

Слишком много, всего слишком много. Именно из-за этого я не могу со всем этим справиться, по крайней мере, я так себе говорю. По правде говоря, я никогда не узнаю, что я смогу или не смогу, так как карты уже розданы без меня.

Даже несмотря на сопутствующие обстоятельства, я ощущал облегчение от возращения в Госфорд. Думаю, мне всегда подспудно не хватало продолжения прерванного отпуска.

Я снова привыкаю к Лайле по мере того, как отступают шок и бредовое состояние недели, проведенной в больнице. Я научился не замечать нервные тики ее рук или то, как неуверенно она ходит. Ступает Лайла как-то неуклюже, а мышцы ног напряжены. Она до сих пор не любит сидеть на месте, старается сделать хотя бы несколько шагов. Однако, когда я наблюдаю за тем, как Лайла пересекает комнату или идет по саду, видно, что дается ей это с трудом.

Это плохо, но даже близко не сравнится с тем, как Лайла задыхается от кашля. В своей прямолинейной манере она предупредила меня, что я не должен впадать в панику, когда она пытается сглотнуть, а вместо этого начинает кашлять. Своей заботой я делаю только хуже, когда вскакиваю на ноги и спешу ей на помощь.

– Какого хрена, Каллум! Оставь меня в покое! – едва откашлявшись, однажды набросилась на меня Лайла.

Я научился сдерживаться и есть очень медленно, так, чтобы не заканчивать намного раньше ее. Я научился сосредотачивать внимание на своем дыхании во время еды. Когда Лайла, как мне показалось, в очередной раз подавилась, я дважды глубоко перевел дух прежде, чем попытался ей помочь.

Я также научился присутствовать где-то рядом с ней почти круглые сутки. Лайла двигается неуклюже. Уже страдает ее координация движений. Когда она идет в туалет, я непринужденно ошиваюсь где-то поблизости, прислушиваясь, не упадет ли она. Когда Лайла принимает душ, я жду возле ванной комнаты. Когда слышу, что она включает воду, я становлюсь у двери, желая убедиться, что с ней все в порядке. Когда воду отключают, я быстро ухожу прочь, чтобы она не узнала…

Теперь Лайла стала более откровенной со мной, говоря о наших отношениях и чувствах ко мне, но до сих пор отказывается принимать мою заботу. Я инстинктивно понимаю, что Лайла будет и дальше возражать против того, чтобы я относился к ней словно к инвалиду, даже тогда, когда она утратит свою независимость. Теперь я для нее отчасти ангел-хранитель, отчасти навязчивый ухажер-преследователь.

Подозреваю, что подсознательно моя мотивация объясняется еще и желанием впитать каждую секунду пребывания рядом с Лайлой, пока я еще могу, но в общем я просто боюсь. Каждое помещение, каждое дело, которым она занимается, каждый миг несут в себе потенциальную угрозу. Мне каким-то образом нужно получать все, что возможно, от каждой секунды. Деньки были замечательно долгими: я наслаждался ее обществом и охранял ее покой…