Урок возмездия - Виктория Ли

На часах чуть больше девяти, когда я заползаю в дом, измученная и больная. В груди усталой птичкой трепещет сердце, слабо и прерывисто. Я не думаю о грязи, которую натащила на ковер, я в своей комнате, и больше меня ничто не интересует. Перспектива опуститься на колени и соскребать грязь с ковра кажется непреодолимым испытанием.

Проходя лестничную площадку второго этажа, я даже не смотрю в коридор. Может быть, Эллис сейчас в комнате подо мной. Возможно, она ждет, что я найду ее.

Но я не хочу ее искать. Я даже смотреть на нее не могу.

Вместо этого я включаю душ и сажусь на кафельный пол, а горячая вода хлещет по моей голове. Она смывает доказательства преступления – могильная грязь стекает в канализацию. Вода отмывает меня так же, как год назад.

Этот душ – именно то, что нужно, чтобы открыть раковину, которую я выстроила вокруг себя; мир возвращается на место.

Клара мертва. (Убита. Ее убила Эллис.) Сегодня вторник; она должна была вернуться вечером из своего похода. И значит, есть несколько коротких часов, прежде чем люди начнут выяснять, что с ней случилось. Если мне везет – если мне очень везет, – смотритель кладбища не приходит по вторникам. Может быть, ночью снова пойдет снег; ледяное покрывало просто необходимо мне, оно скроет любой признак того, что могила Алекс вскрывалась.

А какие улики связывают меня с кладбищем?

Лишь отношения Алекс со мной. И всё.

Могильная грязь в арендованной машине. Я вычистила ее пылесосом, но в тот момент не очень хорошо соображала; возможно, я что-то пропустила. Насколько легко криминалистам связать эту грязь с определенным местом? Наверняка вся грязь в Кэтскилле в сущности одинакова.

Телефонный звонок. Вот что меня выдаст. Вот мое слабое место.

Но даже эта улика – косвенная, я могу придумать вескую причину, по которой я была в Кингстоне так рано утром во вторник. Чтобы подтвердить, что я убила Клару, нужны более веские доказательства, чем моя близость к могиле Алекс.

Эллис затеяла очередную игру разума, так? Она хочет, чтобы я почувствовала свою ответственность за Алекс.

Мне нужно поговорить с ней.

От этой мысли мне хочется пуститься в бега и никогда не останавливаться. Эллис убила Клару. Почему я должна думать, что она не убьет и меня?

Только, если бы она захотела моей смерти, то убила бы меня уже раз десять.

Здесь дело в другом. У Эллис должен был быть мотив. Она заставила меня пройти весь путь до могилы, хитростью заставила выкопать Клару… А зачем? Было ли это частью ее игры? Вообще-то, Марджери Лемонт была похоронена живой.

А Клара – нет.

И я – нет.

Я вздрагиваю и крепко обхватываю себя за талию обеими руками. Боже, я даже не подумала, что Эллис могла послать меня туда на смерть. Вообще-то, это она заставила меня выкопать Клару. Она могла прятаться в тени, ожидая, когда я сниму крышку с гроба. А потом могла бы толкнуть меня внутрь него и забить крышку гвоздями.

Она могла убить меня точно так же, как убили Марджери, я сама пришла бы прямиком в ее ловушку.

Но она этого не сделала, тут возникает новый вопрос: зачем ей раскрывать себя передо мной? Я могла бы сдать ее полиции. Я могла точно рассказать, зачем ездила в Кингстон.

Может быть, так мне и сделать? Вообще-то, я не знаю, почему не сделала этого. Это не мелкая кража или незаконное проникновение. Эллис убила человека. Она убила нашу подругу.

Однако почему-то выдать Эллис полиции не кажется реальным вариантом. Я должна ощущать больше, чем чувствую сейчас. Мне следует горевать по Кларе. Мне следует плакать, кричать и бить руками по стенам.

Вместо этого я хожу из одного угла моей комнаты в другой, холодные капли стекают с мокрых волос на голую спину. Я пытаюсь вспомнить Клару при солнечном свете, рубашку Клары, трепетавшую на ветру, когда она шла по двору в библиотеку, Клару со стопкой книг и ручкой во рту, Клару во время «Ночных перелетов», этакую дриаду среди деревьев.

Так Эллис ее и поймала? Запиской с набором координат, ночью подсунутой под дверь перед Клариным походом и подписанной именем Эллис?

Я представляю, как объясняю произошедшее в холодном полицейском участке, признаюсь, что вела машину в Кингстон сама, украла лопату, раскопала могилу Алекс и нашла тело Клары. Я могла бы утверждать, что Эллис ее убила.

Но – нет – но… а если это не она? Если это я убила?

Что, если я убила Клару, потом забыла об этом, так же как забыла о том, что толкнула Алекс, пока Эллис не заставила меня вспомнить?

Что, если это проклятие срабатывает снова и снова, бесконечной чередой смертей для удовлетворения ненасытной жажды крови? Если это в самом деле проклятие, оно, очевидно, укажет на меня.

«Шах и мат», – шепчет Марджери Лемонт из темноты.

Я натягиваю через голову удлиненный свитер и не заморачиваюсь с остальной одеждой. Я несусь по коридору в одном нижнем белье, спотыкаясь о кривые половицы, в ужасе от того, что из своей комнаты появится Каджал и спросит, где я была.

На Кларину дверь я стараюсь не смотреть совсем.

Комната Леони на втором этаже открыта и пуста. А вот дверь Эллис заперта. Я не могу сказать, горит там свет или нет.

Я все равно стучу. Конечно, никто не отзывается. Не знаю, чего я еще ожидала. Если она внутри, то мне не ответит.

Мое сердце бьется быстро – очень быстро. Как-то я читала, что пульс у колибри более тысячи ударов в минуту. Кажется, сейчас и у меня тоже, словно мое сердце – это дрожащий в груди кусок мяса. Я что, боюсь? Или просто… разгневана.

Мне даже приходить не стоило. Это глупо, безрассудно – хороший способ покончить с собой.

Несмотря на это, я зову Эллис и стучу громче. Ответа нет. Я хватаюсь за ручку, но дверь заперта изнутри.

– Я знаю, что ты там, – требую я. – Открой дверь.

Молчание, тишина. Точно так же, как тогда, после вечеринки: Эллис настаивала, что писала, ей было некогда со мной встречаться. Сейчас еще нет и десяти, а я столько раз заставала Эллис полностью одетой и работающей до рассвета, что отказываюсь верить, что она уже проснулась и по уши в работе.

Я прижимаю лоб к дереву в отчаянной попытке услышать что-нибудь, хоть что-нибудь: щелканье клавиш печатной машинки, мягкое шипение виниловой пластинки с классической музыкой и даже тихие звуки дыхания Эллис. Но за этой дверью никого нет. С таким же успехом она могла бы открыться в пустоту космоса, в разрушительную сердцевину черной дыры.

Я крадусь обратно вверх по лестнице в свою комнату и пинком захлопываю дверь. Я ложусь на кровать, прижимаю лицо к подушке и кричу.