Неукротимая Сюзи - Луиза Башельери

Хозяин заведения тут же угомонился и отрицательно покачал головой. Но вдруг один из сидящих за столами матросов поднялся и ироническим тоном сказал:

– Я хорошо знаю Ракиделя, да и вас тоже, мсье. Я был матросом на «Шутнице»… Однако, насколько я вижу, помощник капитана отдал предпочтение твердой земле и более интересной компании, чем компания матросов…

Произнеся эти слова, он подошел к Кимбе и уже собирался положить руку на ее спину пониже талии, но шевалье выхватил из ножен шпагу и приставил ее кончик к груди этого грубияна, заставив того отступить на пару шагов назад. В таверне моментально воцарилась гробовая тишина.

– Сначала расскажи, что тебе известно, – сказала Сюзи, стараясь говорить как можно более грубым, «мужским» голосом, – а там уж я подумаю, стоит ли тебя проткнуть, как насаживают поросенка на вертел, или не стоит… Ракидель находится в этом городе?

Матрос, побледнев, забормотал:

– Капитан Ракидель никогда не ступал на землю Луизианы. Он оказался поумнее меня, который коли не подохнет, то уж точно сойдет с ума в этом чертовом болоте, если «Дриада» через несколько дней не отправится в Сен-Мало со мной на борту!

– Ты в этом уверен?

– Так же уверен, как в том, что меня зовут Руссо и что моих родителей звали Жозеф и Фаншон Дотен! А в здешних местах, мсье, можно забыть даже собственное имя! Если хотите узнать мое мнение, то я думаю, что Ракидель уже давненько скончался, поскольку после его последнего плавания в качестве корсара никто не видел, чтобы он командовал каким-либо судном!

Сюзи все еще стояла в угрожающей позе, выставив руку со шпагой в сторону этого матроса. Кимба пряталась за ее спиной, скрываясь от назойливых взглядов посетителей таверны. Сюзи подумала, что Клод Ле Кам и в самом деле обманула ее, сказав, что Ракидель находится в Луизиане, однако ей не хотелось верить, что Ракидель уже мертв.

– Так ты говоришь, что через несколько дней отсюда отплывает какой-то корабль?

– Именно так. Это фрегат водоизмещением двести восемьдесят тонн, который называется «Дриада».

Шевалье вложил свою шпагу в ножны и вышел из таверны, пропустив вперед свою спутницу, по выражению лица которой было видно, что она сильно испугалась.

На следующий день шевалье попросил господина де Бенвиля его принять, на что тот охотно ответил согласием, проявляя исключительную благосклонность к этому молодому человеку.

– Мсье, – сказал губернатор, – я все еще не высказал вам в должной мере своего удовольствия по поводу вашего чудесного выздоровления… Меня очень радует то, что вы опять выглядите бодрым и веселым, – как радует и снова появившаяся у меня возможность читать вашу летопись, которую вы наверняка опять начнете вести.

– Боюсь, мсье, что я – к своему превеликому сожалению – не смогу стать вашим Сен-Симоном!

– А почему, молодой человек? Неужели ваше пребывание здесь – настолько угнетающее для вас, что вам даже не хочется ничего о нем писать?

– Вовсе нет. Наоборот, у меня останутся о вашем гостеприимстве самые приятные воспоминания, однако я, похоже, устроен так, что не могу долго задерживаться на твердой земле, даже если она и чрезвычайно гостеприимна. Я хочу снова выйти в море, а именно отправиться в плавание на «Дриаде», если она и в самом деле вскоре отчалит от здешних берегов.

– Да, она вскоре отправится в плавание, и я не стану пытаться вас удерживать, если вы уж так хотите вернуться во Францию.

– Прежде чем выражать вам свою глубочайшую благодарность, мне хотелось бы обратиться к вам с еще одной просьбой.

– Обращайтесь, друг мой, обращайтесь.

– У вас есть одна рабыня…

– У меня их несколько.

– Я имею в виду служанку, которую зовут Кимба и которую вы называете Гертрудой. Этой служанке я обязан жизнью, потому что мне, без всякого сомнения, удалось выздороветь лишь благодаря тому, что она за мной очень хорошо ухаживала.

– Я тоже о ней высокого мнения. Однако должен вас предупредить: плотские отношения с такими женщинами запрещены законом и Церковью! Если вы вдруг задумали использовать ее в качестве жены, то я не могу гарантировать, что вы не понесете за это наказания!

– Вы ошибаетесь относительно моих намерений, мсье. Интерес, который я проявляю к этой женщине, вызван тем, что она одновременно и умна, и благонамеренна. Добавлю также, что ее таланты по части исцеления удивили бы медиков на нашем старом континенте. Короче говоря, если бы вы не увидели в этом ничего зазорного и согласились мне ее уступить, я с удовольствием бы ее приобрел. Ее цена, конечно же, выходит за пределы моих нынешних финансовых возможностей, но я мог бы составить письменное долговое обязательство и…

– Давайте не будем это обсуждать. Мне известно ваше негативное отношение к торговле подобными людьми. Если эта рабыня вам для чего-то нужна и если в Европе ее ждет более завидная судьба, чем здесь, то считайте, что она уже принадлежит вам.

– Мсье, это уж слишком великодушно!

– Ни слова больше об этом. Я предоставлю Гертруде свободу. Она сможет взойти с вами на борт «Дриады», на которой она, конечно же, будет считаться товаром.

Вечером того же дня Сюзи объявила своей подруге, что не позднее чем через несколько дней они отправятся вдвоем в Сен-Мало – большой порт на территории Франции – и что сам господин де Бенвиль собирается позаботиться о том, чтобы их взяли на фрегат: Сюзанну – в качестве корабельного писаря, а Кимбу – в качестве… товара.

Кимба не проявила по этому поводу большого энтузиазма: жизнь на новом для нее континенте пугала ее, потому что там, по ее мнению, с ней вполне могли начать обращаться еще хуже, чем здесь, в Луизиане, и потому что в случае своего отъезда отсюда ей пришлось бы навсегда расстаться с надеждой снова увидеться с Мо, которого она любила и который сейчас копал – под угрозой быть выпоротым кнутом – рвы в Форт-Луи.

Сюзи заверила ее, что они никогда друг с другом не расстанутся и сразу после прибытия во Францию их обеих радушно примут хорошие люди в Сен-Мало – порту, в котором никогда не бросают якорь корабли, перевозящие невольников. Она также пообещала когда-нибудь снова приехать сюда, в Луизиану, чтобы купить Мо у его хозяев.

Несмотря на уверенный тон, которым Сюзи давала эти обещания, она в глубине души и сама волновалась по поводу того, как ее примут в Сен-Мало, если она прибудет туда с этой спутницей, которая явно не останется незамеченной. Ей приходилось с сожалением признать, что совершенное ею путешествие через океан оказалось бесполезным, потому что она не нашла Ракиделя, и она задавалась вопросом, каким же это, интересно, образом она сможет выполнить свое обещание еще раз приехать в Луизиану и выкупить здесь гвинейского раба по имени Мо.

Двадцать второго октября 1723 года эти две женщины, одна из которых выдавала себя за мужчину, а вторая считалась «товаром», покинули порт Нового Орлеана после волнующего прощания с господином де Бенвилем.