Хамелеон и бабочка - Татьяна Александровна Грачева

Кто же принёс открытку?

Они вышли на улицу. Жанна Эдуардовна достала массивную металлическую зажигалку, абсолютно не женскую, даже на вид тяжёлую, как пушечное ядро, чиркнула колёсиком. Максим склонился, подкурил сигарету и с отвращением вдохнул дым. Он давно не курил, отвык от этой привычки, но сейчас хотелось именно этого — гадостной горечи.

Жанна Эдуардовна выпустила несколько дымных колец, толкнула его локтём.

— Зачем пришёл?

— Чаю попить, — саркастично откликнулся Максим.

— Сейчас подымим немного и пойдём чаи гонять.

Максим молча курил, разглядывая прохожих, Жанна Эдуардовна задумчиво постукивала пальцами по перилам, смотрела на него искоса.

Затушив окурок о крышку консервной банки, швырнула его в самодельную пепельницу и махнула рукой.

— Пойдём. У меня только чёрный, как твои цыганские очи.

В конце длинного здания, обнаружилась дверь в служебное помещение, уютное, но грубоватое, напоминающее мужской гараж. На стене беззвучно вещал телевизор, прямо под ним расположился старый диван с подлокотником из фанеры, на нём-то и стоял чайник.

Жанна Эдуардовна клацнула кнопкой и достала посуду. Увидев, куда направлен взгляд Максима, тяжко вздохнула.

— Этот лицей теперь всё время в новостях показывают. Прославился Краснодар на всю страну, — она опустила в чашки чайные пакетики, достала миску с бубликами. — У меня ведь тоже доча старшеклассница, какое счастье, что это произошло не в их школе. Я бы от инфаркта скопытилась. Такая жуть.

Услышав щелчок закипевшего чайника, Максим поднялся, налил кипяток в чашки и снова сел.

— Жуть, — согласился он, — ты ведь знаешь, что я там был?

— Знаю. У меня свои источники среди патологоанатомов. Тебя запомнили.

— Мрачные знакомства.

Жанна Эдуардовна снова вздохнула.

— У меня ведь целых три заказа оттуда. Венки и организация похорон. Хана. Слов нет. Детей хоронить — хуже не придумаешь.

Максим снова поднял взгляд на телевизор. Увидев смутно знакомое мужское лицо и заинтересовался.

— Включи звук, пожалуйста.

Она оглянулась.

— Пульта давно нет. Да там одно и то же. Теперь про Краснодарского маньяка рассказывают. После свидетельства той девочки, его поймали, он начал давать показания. Уже нашли его первую жертву, и он подтвердил ещё семь случаев, о которых не знали в полиции. А первая — какая-то тётка из городской администрации. Он с ней был знаком когда-то, а снова встретив, придушил и изнасиловал. Любил, наверное, сильно.

На экране появилось фото той самой женщины, положившей начало карьере Краснодарского насильника. Максим приподнялся, едва не обронил на себя чашку с горячим чаем. Это была Вера. Он угостил эту женщину латте с мятным сиропом и не позволил встретиться с «туалетным узником». Только из-за вмешательства Зои он её всё равно увидел. Что произошло в голове этого психа неизвестно, но Веру он не отпустил, а потом не остановился.

Максим резко отпрянул.

— Лучше выключи телевизор. Убийства, изнасилования, стрельба в школе. Мир сошёл с ума.

Жанна Эдуардовна кивнула.

— Давно сошёл. У меня очень прибыльный бизнес, но знаешь что, — она поманила Максима пальцем, — хотела бы только стариков закапывать.

Он поднялся.

— Я к вам за геранью пришёл, кстати.

— Для слепой девочки?

— Да, хочу её порадовать.

Жанна Эдуардовна встала, приблизилась к Максиму и поглядела прямо в глаза. Теперь он признал, что она выше него и, пожалуй, массивнее.

— Попрошу Нельку пересадить парочку кустов в нормальные горшки. Хотя нет, лучше сама, угробит на фиг кусты мои. Завтра заберёшь.

Максим кивнул.

— Спасибо Жанна Эдуардовна.

— Называй меня ЖанЭд. Эх, глазища у тебя грешные. Была бы я моложе.

— Да вы и сейчас потрясающая женщина. Не буду даже говорить «был бы я постарше». Я в вас влюбился.

Жанна Эдуардовна громко и раскатисто рассмеялась.

— Вот такой, как ты, и сделал мне дочу и свалил в закат. Ну что за глаза нынче у мужиков, а? Это же преступление какое-то. Всё, иди отсюдова, пока тебя не изнасиловала.

Максим попросил у ЖанЭд парочку ядовито-горьких сигарет и направился к выходу. У дверей, оглянулся и подмигнул. Какая всё-таки сильная женщина. С такой харизмой можно страной править или возглавлять армию какой-нибудь хищной державы.

Максим не успел сесть в машину, как зазвонил телефон, он достал его из заднего кармана и только потом опустился в кресло.

— Привет, мам.

— Макс, ты где? — в голосе Ольги отчётливо слышалась паника. — Я в «Рогалике» была, сказали, что ты уже был утром и вряд ли придёшь.

Максим на секунду лишился дара речи. Недоверчиво переспросил.

— В «Рогалике»? В моём, который в Краснодаре?

— Да. А ты где?

— Ты далеко ушла? — он повернул ключ, завёл машину.

— Рядом, тут около стеклянного здания напротив твоей кондитерской небольшой парк.

Максим вырулил на дорогу, включил громкую связь.

— Не уходи, я сейчас приеду.

— Хорошо, я на скамейке у фонтана.

Максим завершил вызов, но продолжал поглядывать на телефон. Никак не мог поверить, что сейчас увидит маму. Сколько лет он довольствовался её лицом на экране телефона или компьютера? Двадцать, может чуть меньше. Неужели он её сейчас обнимет?

Машину припарковал торопливо кое-как напротив своей пекарни. Оглядел улицу, избегая смотреть на панорамные окна на четвёртом этаже, увидел у фонтана женщину в ярко-зелёном платье и застыл. Маму он сразу узнал. Перейдя дорогу, приблизился к площадке и остановился в нескольких метрах. Ольга сидела на краю бетонного обода фонтана и, болтая жёлтой босоножкой, задумчиво разглядывала радугу в каплях воды.

— Мам?

Ольга обернулась, резко вскочила, но не подошла, замерла в таком же оцепенении. Смотрела пристально и восхищённо.

— Макс, какой ты стал.

Он подошёл вплотную и обнял маму. Судорожно выдохнул в её пышные рыжие волосы и крепко прижал. С удивлением обнаружил, что она маленькая и хрупкая. Когда он последний раз её обнимал, то был немного ниже мамы. После её отъезда гормоны погнали его тело в рост. Сейчас она едва доставала до его ключиц.

Ольга тоже это заметила, отстранилась и широко улыбнулась.

— Ты просто гигантский. И какой красавчик, а нос всё-таки плохо сросся, — она отступила на шаг и оглядела его с ног до головы. — На отца своего похож.

Максим тоже рассматривал маму, заметил морщины вокруг ярких и лукавых глаз. Ни осанка, ни улыбка не изменились, это была всё та же мама: свободная, яркая, но чуть-чуть постаревшая. Даже запах её духов остался таким же сладким, почти приторным.