Закон ответного удара - Сергей Самаров

– Откуда такой?

– Нам на испытания прислали. Я один и прихватил. На всякий случай.

– Давай по порядку, – остановил его Игорь. – Время у нас есть – когда еще чукча сюда доберется… Кому «вам» прислали?

– Французский иностранный легион… Место дислокации – Джибути.

– Африканец, – хохотнул Сохно. – А я уж подумал, что твой загар от некачественного одеколона. Был у меня один знакомый, в одной котельной обитали… Так он ни водку, ни вино не признавал. Только одеколон. И очень «Цитрусовый» любил. Так у него тоже загар был красивый…

– А как ты туда попал на старости лет? – поинтересовался Игорь. – Насколько я знаю, там возрастной ценз. И на опыт мало смотрят…

– Покрутило, покрутило и забросило. Сильно крутило… А возраст? Я и сейчас по новому паспорту на десять лет моложе. Сам себе паспорт выписывал. Возраст определял по собственным ощущениям – как себя чувствую…

– Верю в твою молодость. Верю! Время у нас есть. Будем ждать северянина, – решил Согрин. – Так что, Слава, рассказывай…

* * *

…Капитан Макаров с шестерыми солдатами отправился на встречу с агентом. Сам агент – азербайджанец или курд по национальности, никто из связников точно этого не знал, – кадровый офицер ГРУ, еще за несколько лет до ввода войск в Афганистан осел там под видом улема – знатока, хранителя и толкователя основ веры и мусульманского проповедника. Во время войны он пользовался среди полевых командиров моджахедов серьезным авторитетом за счет своих широких знаний ислама. В этом деле он мог дать фору самому Лоуренсу Аравийскому[3]. Секрет здесь не так и прост – агент ГРУ, помимо широкого исламского эзотерического, помимо полученного позже военного образования, имел еще и квалификацию высококлассного психотерапевта-гипнотизера, способного воздействовать на большие толпы людей. Звали его Нурали. Нурали постоянно перемещался по стране с проповедями, лично и достаточно близко был знаком со многими полевыми командирами, подолгу беседовал с ними на самые различные темы и имел, естественно, возможность собирать самые необходимые для советских войск сведения. Авторитет разведчик имел настолько большой, что ему разрешали то, что не разрешалось многим из офицеров.

Макаров уже дважды встречался с Нурали, и потому на очередную встречу отправили опять его. Подобные рандеву, как правило, проводились вдали от района активных боевых действий, чтобы никто не заподозрил в проповеднике советского разведчика. Но спецназ ГРУ для того и создан, чтобы работать в глубоких тылах противника. А простая встреча – это не боевая операция по уничтожению какого-то важного объекта и даже не пресечение контрабанды наркотиков.

Нурали принципиально не вел записей, предпочитая исключительную свою память, и потому не пользовался обычными в практике разведчиков тайниками. Но при личной встрече – Макаров уже имел возможность убедиться – он использовал свои психотерапевтические способности и умел влиять даже на крепких к нервным нагрузкам офицеров-спецназовцев. По крайней мере после возвращения Слава без труда вспоминал всю полученную информацию, включающую в себя большое количество цифр. А он ведь математику с детства не любил.

В этот раз они встречались в ущелье на тесном берегу чистой речки Файра, на десяток километров выше городка Файрабад. Слава нашел Нурали сидящим в задумчивости у костра, рядом расположилась маленькая палатка-навес. Должно быть, Нурали жил здесь уже не первый день. Костер Макарову не понравился – демаскировка очевидная, которая может навести на спецназовцев противника, но, если агент разводит его, он знает, что делает, и это не сильно обеспокоило. В самом деле, если Нурали сидит здесь уже какое-то время, то как раз отсутствие костра и способно вызвать подозрение.

Солдаты устроили чуть в стороне привал, а сам капитан больше часа сидел по другую сторону слабого пламени, прямо смотрел в черные выразительные глаза агента и слушал, слушал, слушал, запоминая. Нурали неторопливо перебирал в руках четки и диктовал. Голос его звучал монотонно и убедительно. Когда надо было выделить что-то особенно важное, он выделял это ударением и повторением.

…Виноват в случившемся оказался часовой, сильно подуставший во время марша – последствия недавнего ранения, и потерявший внимательность, а может, и просто задремавший. Ему перерезали горло. Оставшиеся пятеро солдат среагировали на нападение быстро, но численный перевес был не на их стороне. Слава Макаров дрался яростно, уложил троих в рукопашной схватке, хотя сам был дважды ранен, подхватил автомат и сумел укрыться за камнями, не подпуская к себе других. Нурали же все время боя продолжал сидеть в той же позе – по-азиатски подогнув под себя ноги – перед костром, перебирал четки и читал, похоже, молитвы. Моджахеды не решались на активную атаку, и Макарову показалось, что сдерживал их каким-то образом именно агент ГРУ. Развязка наступила тогда, когда один из «духов» прыжком сбил в лежачее положение улема Нурали и накрыл его своим телом. И тут же с разных сторон были брошены две гранаты, от которых капитана спецназа камни уже не спасли. Последнее, что он видел, оставаясь в сознании, – Нурали встал и отряхнулся от пыли. А подошедшие моджахеды поклонились ему. Это утешило. Агент остался нераскрытым. Он всегда может объяснить ситуацию случайной встречей. И хорошо, что у Нурали хватило выдержки не вступить в бой. Он один гораздо ценнее для армии, чем десятки таких групп, что пришла на встречу, чем несколько таких капитанов, как Макаров…

…В себя Слава пришел в каком-то горном кишлаке. Только в горных были такие дома – окон нет, а в потолке пирамидальный фонарь в половину крыши. И внутри свободна только середина дома, а к трем стенам расходятся амфитеатром полки – в несколько ступеней. На этих полках и спят, и едят, и принимают гостей…

Болело все – голова, тело, мысли… Даже мысли, потому что он знал хорошо, что такое для советского офицера в десантной форме попасть в плен к моджахедам. Он лежал не связанный, но не способный встать и даже пошевелиться, смотрел в стеклянный фонарь в крыше и пытался вспомнить, кто и что рассказывал ему про эти дома. Мысли путались, срывались, как рыба с крючка, цеплялись снова, но уже другие, с другой стороны, и снова срывались. Мысли были больные, мучительные, более мучительные, чем физическая боль. Прыгали, терялись и находились вновь. Но они почему-то постоянно возвращались сюда, к дому. Кто-то рассказывал, кто-то рассказывал… Сам человек почему-то не вспоминался, но вот слова его о каком-то постбактрианском стиле, о том, что дома такие, похожие изнутри на греческие амфитеатры, стали строить после того, как Александр Македонский по пути в Индию покорил Бактрию и оставил здесь часть своего войска, – это вспомнилось…

А потом вдруг вспомнилось и все остальное… Во время рейда они должны были выйти к месту квартирования артиллерийского дивизиона в таком же вот горном кишлаке. Дивизион артиллерийским огнем держал под контролем хорошо пристрелянную дорогу в ущелье. Неладное почувствовали уже на подходе. Дальше – часовых не обнаружили. Опять неладно… Сохно со своими парнями пошел вперед. Потом пошли и остальные. В кишлаке не было даже мирных жителей. Дивизион же был полностью уничтожен. И никто не позаботился убрать трупы с улицы. А потом сержант позвал Макарова. Показал. Такой же дом. В доме расположен был полевой госпиталь. Там раненым и врачам, захваченным врасплох, безоружным, просто отрезали головы. Одному за другим. А они лежали и ждали своей очереди, не имея сил постоять за себя… Отрезали полностью и клали рядом с телом. Аккуратно клали, тщательно, чтобы сами головы потом ненароком не перепутать. И все это было свежим, кровь на досках была яркой и еще не свернулась. И тогда отдельная мобильная группа, не задерживаясь и отложив на потом похороны, ушла в преследование. Отряд моджахедов оказался такой же численности, но не такой степени подготовленности. Был короткий и яростный бой, быстро вошли в рукопашную. Злость после увиденного кипела и клокотала в душах так, что в плен не брали даже тех, кто бросал оружие и падал на землю, стлался, прося о милосердии… А потом долго вспоминался этот госпиталь-морг и на следующем привале рассказы солдата, бывшего студента Душанбинского университета, о домах в постбактрианском стиле…