Закон ответного удара - Сергей Самаров

По междугородке позвонила Татьяна Павловна, мать Кордебалета. Игорь Согрин год назад гостил у него, тогда и познакомился с матерью.

– Алло! Это Самара?

– Да-да… Самара.

– Ой, очень плохо вас слышно. Мне Игорь Алексеевич нужен.

– Слушаю вас.

– Это Афанасьева Татьяна Павловна. Помните меня?

– Конечно, Татьяна Павловна, конечно…

– Игорь Алексеевич, беда у нас…

– Что такое?…

– Шура умер…

Сообщение шарахнуло приливом крови в лоб, застучало, запульсировало в висках. Шурик Афанасьев, по общепризнанной забавной кличке Шура Кордебалет, подвижный, энергичный парень, на четыре года моложе самого Игоря. И вот вдруг…

– Как это случилось?

– В сумасшедшем доме умер… Он там уже два месяца лежал…

– Почему, как?… – опешил Игорь от еще одной неожиданной новости. – Что же вы раньше не позвонили?…

– А вы могли бы тогда помочь?

Он смутился.

– Когда похороны?

– Послезавтра. В два часа.

– Татьяна Павловна, я обязательно приеду, обязательно, не сомневайтесь…

– Уж пожалуйста, Игорь Алексеевич, если можно, пораньше бы, а то и помочь совсем некому. Мы ведь с ним вдвоем остались. Только еще двух школьных товарищей его нашла, и больше никого, никого на целом свете…

– Обязательно, Татьяна Павловна…

Она коротко всхлипнула и, испугавшись, видимо, что плач ее услышат аж в другом городе, положила трубку.

А Игорь невольно задумался над фразой. «Мы ведь с ним вдвоем остались…» Мать все еще говорит о сыне, как о живом? Возможно, пока земле не предали, так и будет говорить. Или?…

По многолетней привычке контролировать себя и все окружающее он насторожился. Но, вспомнив колоритный, с характерными нервными интонациями голос, который легко узнал и через два года, сомнения отбросил. Какие, в самом деле, могут быть сомнения, когда произошла такая беда… Беда, у человека сумятица в голове, а ты еще и сомневаешься… Это не по-товарищески и вообще не по-людски…

Игорь сосредоточился, сбросил вызванную сообщением некоторую растерянность. Так, что же надо сделать в первую очередь? Как добираться? Поездом – долго и нудно, и вообще он никогда не любил поезда. Самолетом? А вдруг погода или что-то еще… Лучше надеяться на самого себя.

Он набрал номер телефона сына.

– Сергей, это отец. Мне завтра машина нужна. На несколько дней. На Урал еду.

– Мне завтра тоже нужна, я обещал…

– Перебьешься. Тебе подружек катать, а у меня товарищ умер.

– Так поезжай на поезде.

– Все. Машину я беру. Без разговоров.

Сын положил трубку. Обиделся на командирский тон отца. Всегда обижался на такой тон. Он в мать – нерешительный, медленно соображающий. И резких решений боится.

Ничего, переживет. Сейчас пожалуется матери, та еще масла в огонь плеснет. Начнут перемывать ему кости. Не впервой…

Ненадолго задумавшись, Игорь опять снял трубку и набрал прочно засевший в голову номер на нынешний год.

Телефон ответил со старческой ехидцей.

– Готов выслушать вас.

– 131352-эс. Завтра в десять ноль ноль я уезжаю на похороны. Умер Афанасьев.

И положил трубку. Знал, что автоответчик его сообщение записал и оно обязательно дойдет до адресата.

«131352» – это его личный идентификационный номер, а «эс» – позывной куратора, с которым ушедшие на отдых разведчики время от времени контактируют. Если послал сообщение, то обязательно должен прийти отклик. Значит, до 10.00 подполковника-пенсионера Согрина обязательно посетит «эс».

Вот вроде бы первые и основные приготовления сделаны. Относительно сборов в дорогу Игорь не сомневался, военная привычка сыграет свою роль, и он будет готов к выезду за две минуты – не впервой.

Игорь походил по полузатемненной квартире – свет шел только от старенького запыленного бра над креслом, машинально поправил само кресло, чтобы стояло оно строго лицом к телевизору, но телевизор включать не стал.

Шурик… Шурик Кордебалет… До этого их оставалось трое. Толик Сохно, спившийся, еще будучи капитаном, обитает неизвестно где. Хотя как-то позвонил Согрину из Москвы и сказал, что пить бросил, устроился в охранную фирму и вообще цветет, как куст сирени в мае. Оставил рабочий телефон. Потом Игорь позвонил на досуге по этому номеру. Толика уже уволили за пьянку и какой-то скандал с рукоприкладством. Таким образом, Толик, можно сказать, и не в счет почти. И неизвестно, где его искать. Теперь не в счет и Кордебалет. Не в счет и остальные шестеро. Саша Краснов погиб в Намибии – там его и похоронили в песке, завалив могилу сверху камнями – неважная, но все же защита от диких животных. Камни для могилы собирали целый день под палящим солнцем. Четверо других в цинковых гробах прибыли из Афгана. Сам Игорь и «отпевал» их со стаканом спирта в подрагивающей руке, сам и отправлял домой. Слава Макаров там же, в Афгане, пропал без вести вместе с шестью солдатами. Ушел на задание в тылы моджахедов и следа не оставил… Если погиб, его счастье… Что делали «духи» с пленными русскими спецназовцами, Игорь отлично знал. Не приведи, как говорится, господи…

В холодильнике стояла наполовину пустая бутылка коньяка и непочатая бутылка водки. Игорь посомневался. Поминают обычно водкой, но он предпочел коньяк, все-таки завтра много времени придется провести за рулем. Достал бутылку, взял с полки большую рюмку и вернулся в комнату. Поставил принесенное на журнальный столик. Подумал еще, но настроения готовить закуску не было, даже кусок хлеба отрезать не захотелось, и он сел в кресло.

Наполненную рюмку долго держал на весу. Образ товарища стоял перед глазами, и не хотелось пить, поминая его, слишком живым еще оставался этот образ. И вообще пить в одиночестве – дурная примета.

Игорь вышел в коридор к большому зеркалу. Встал с рюмкой перед ним. На него – глаза в глаза – смотрел из полумрака коротко стриженный почти пятидесятилетний, хотя, за счет своей спортивной поджарости, и выглядящий моложе, мужчина. Он поднял рюмку, хотел чокнуться с зеркалом, но вовремя вспомнил, что, поминая покойников, не чокаются, и выпил залпом. А когда снова посмотрел в зеркало, почему-то увидел не себя нынешнего, а себя в те времена начала семидесятых, когда встретились они с Кордебалетом. Тогда седины у Игоря даже в висках не было.

* * *

Отдельная мобильная офицерская группа уже знала, что скоро предстоит операция. Поступил приказ о готовности, а это значит, что отменяются все выходные. А если вечером собрался с силами и решил выполнить давнее обещание – сходить с женой в кино, то должен позвонить дежурному и сообщить, на какой сеанс у тебя билеты и даже на какие места. Днем же тренировались интенсивно. Стандартно, по нормативам, на подготовку отводится два месяца. Но конкретно срок самой новой операции определен еще не был, хотя в любой час могли поставить и довести до личного состава задачу. Восемь офицеров и дома жили, что называется, на «тревожных чемоданах» – такой чемодан на случай тревоги всегда собран у каждого офицера Советской Армии, а уж у входящего в отдельную мобильную офицерскую группу – тем паче. Трое из восьми, включая командира, уже принимали участие в операциях. Пятеро готовились к ней впервые. Ждали еще приезда новенького – девятого.