Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит

Пока что это было действительно самое заманчивое предложение из всех, что я слышала. Было бы чудесно спастись из своей поддельной лечебницы и освободить маму из ее настоящей, вместе вернуться на Манхэттен. Однако я понимала, что слишком радужные мечты редко осуществимы. Да, у Финна добрые намерения, но пока это всего лишь пустые слова.

– Посмотрим, – небрежно бросила я.

– Позволь хотя бы попробовать, – сказал Финн.

Он смотрел на меня так, что мне хотелось спрятать лицо. После выволочки в кабинете директрисы и моих рыданий прямо при Финне я чувствовала себя особенно уязвимой.

Мне хотелось, чтобы он снова меня обнял и сказал, какая я хорошая и замечательная и ни капли не виновата в том, что миссис Выкоцки нас наказала.

На последние слова Финна я так ничего и не ответила. Мы просто смотрели друг на друга, и он выглядел настолько серьезным, что меня так и подмывало согласиться.

Я проснулась неожиданно, тяжело дыша, еще ощущая на себе прикосновение Финна из дремы.

Миссис Выкоцки прекрасно понимала, что ожидание и неведение – само по себе довольно жестокое наказание, поэтому дала мне помучиться еще несколько дней. Наконец однажды утром Хелен подошла ко мне после завтрака и с натянутой улыбкой произнесла:

– Идем, Фрэнсис.

Миссис Выкоцки сидела в своем пропитанном запахом трав кабинете, как всегда с каменным лицом, но глаза ее сверкали, будто молнии в бурю.

В ответ я ощутила прилив лютой ненависти. От того, как нахально она восседает в своем кресле, такая самоуверенная и самодовольная.

– Садитесь, – сразу приказала она, как только я вошла.

Я послушалась.

– Доброе утро, мисс Хеллоуэл. Полагаю, у меня нашлось решение той щекотливой ситуации, в которой мы оказались. Желаете колдовать в реальном мире? Хотите узнать, что случается с девушками, которые мнят себя неуязвимыми?

– Я вовсе не считаю себя неуязвимой, мэм, – ответила я ровным голосом, не желая развлекать ее бурной реакцией.

Она хмыкнула.

– Вам всего семнадцать. В вашем возрасте все думают, что им море по колено. Я ведь тоже в свое время была молодой, как бы сложно вам ни было в это поверить.

Я ничего не ответила, и она продолжила:

– В следующую субботу губернатор Дикс[11] проведет кампанию для сбора средств в избирательный фонд кандидата в Сенат, Джеймса О’Гормана[12]. Вы отправитесь туда вместе с Хелен, чтобы заполучить подпись городского инспектора на документе о продлении статуса «Колдостана» как официального государственного госпиталя. Это одна из мер, которые мы предпринимаем для нашей безопасности. Инспектор больше предан другим лицам, поэтому нам пока не удалось добиться от него продления.

Если честно, я ожидала чего-то похуже. Наверное, следовало бы вздохнуть с облегчением, но меня не оставляла тревога.

– Я думала, вы меня волкам на растерзание бросите.

Миссис Выкоцки поджала губы.

– Может, в каком-то смысле так оно и есть. Я хочу преподать вам урок, Фрэнсис. С вашей матерью тоже все так началось. Необдуманные поступки, вылазки в лес. Я стараюсь дать вам как можно больше свободы, но при этом поставить определенные границы, чтобы вы не потеряли контроль над своей магией, как это случилось с ней. Это для вашего же блага, и со временем вы это поймете. Все сожженные ведьмы когда-то были такими же бунтарками, которые считали, будто способны изменить мир.

Мне не понравилось, как она приплела сюда мою маму. Еще и говорила о ней так, будто хорошо ее знает! Я закусила щеку изнутри, и на язык полилась кровь.

Директриса тем временем вела свой монолог:

– Возможно, вам даже понравится на этом мероприятии, мисс Хеллоуэл. Я слышала много интересного о ваших силах.

В ее словах это звучало вовсе не как комплимент. Мне вспомнилось, как она запугивала меня историей колдуньи Гудрун.

– Я постараюсь не подвести, – сказала я.

Очевидно, директриса считала, что у меня ничего не получится. Поэтому я надеялась удивить ее, как уже не раз удивляла саму себя.

– Порой мы действительно получаем желаемое, мисс Хеллоуэл, – сказала миссис Выкоцки с кислой улыбкой. – Не забудьте закрыть за собой дверь.

Мне было сложно сосредоточиться на уроке практического применения, и я нечаянно уколола себя в большой палец швейной иглой. Глядя на то, как кровь растекается по ткани, я думала о тягостях бытия.

Лена сидела в безлюдной столовой и читала книгу.

– Как ты? – спросила я, и мой голос эхом разнесся по комнате, непривычно тихой в этот час.

Мне было стыдно смотреть Лене в глаза. Я все еще чувствовала себя виноватой за то, что ее семью лишили пособия. Я бы даже не удивилась, если бы она отказалась со мной общаться, но Лена ответила:

– Отвратительно, а ты?

– Миссис Выкоцки хочет отправить меня на какое-то политическое мероприятие, чтобы заполучить подпись от чиновника. Это за ту нашу вылазку.

– Хм-м, – протянула Лена.

Конечно, мое наказание ее не впечатлило. Это было вообще ничто по сравнению с тем, какую цену пришлось заплатить другим.

Я села рядом с ней.

– Что нового?

Лена достала из кармана передника бриллиантовые сережки.

– Максин мне их дала, чтобы отправить родителям вместо стипендии.

– Очень щедро с ее стороны, – сказала я, жалея про себя, что сама ничего не могу предложить Лене.

Как всегда, от меня не было никакого прока.

Лена нахмурилась.

– Наверное. Но я не уверена, стоит ли их отправлять. Боюсь, моих родителей обвинят в воровстве, если они попытаются продать эти серьги.

– О… Об этом я не подумала.

– Максин тоже. Этого вам никогда не понять. Вы можете гулять по Нью-Йорку, нарушать школьные правила, сбегать в лес, лгать, воровать… Но для меня все это намного более рискованно. Последствия более страшные.

У меня внутри все сжалось.

– Лена, прости, пожалуйста, что втянула тебя в это. Я бы так не поступила, если бы знала, что нас поймают.

Она пожала плечами.

– Зато мне не придется объяснять, почему я больше не могу в этом участвовать.

Я ласково сжала ее руку, пытаясь поддержать, как она часто делала со мной. И вдруг осознала, что все-таки могу что-то сделать для Лены. Избавить ее от терзаний совести за то, в чем нет ее вины, и от сочувствия, которого я не заслуживала.