Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

Численность Вооруженных сил Германии с приходом к власти Гитлера непрерывно увеличивалась. Еще в 1932 г. был разработан пятилетний план увеличения численности дивизий с 10, разрешенных Версальским договором, до 24. В 1934 г. Гитлер потребовал сократить срок выполнения этого плана на три года. В результате к осени 1934 г. дивизии были созданы, и рейхсвер насчитывал 250 тыс. человек[578]. К весне 1935 г., то есть через два года после прихода к власти, нацистское руководство сформировало 22 новых дивизии, численность вооруженных сил превысила 300 тыс. человек. Были образованы 2 новых военных округа. 16 марта 1935 г. в Германии была введена всеобщая воинская повинность. Из резерва было призвано на военную службу 6 тыс. офицеров запаса. С этого времени рейхсвер стал именоваться «вермахтом». Немецкий филолог В. Клемперер указывал на то, что слово «рейхсвер» указывает более на пассивный, оборонительный характер вооруженных сил, а «вермахт» – на активный, агрессивный[579]. К концу 1936 г. общая численность вермахта составила уже 900 тыс. человек.

Не вызывало больших сомнений и то, что одной из целей военных приготовлений Германии являлся Советский Союз.

В донесении разведуправления РККА наркому Ворошилову от 17 марта 1936 г. упоминалось о том, что гитлеровский министр ВВС Г. Геринг во время встречи с польским министром иностранных дел Беком подтвердил факт встречи с Тухачевским в Берлине, заявив, что сделанное последним предложение о возобновлении военного сотрудничества между Германией и СССР было отклонено немецкой стороной[580].

В докладной разведуправления РККА на имя Ворошилова от 23 августа 1936 г. говорилось о встрече в Бреславле агента РУ РККА с руководством разведывательного и контрразведывательного отделов штаба 8 корпуса германской армии. На встрече обсуждались вопросы германо-польских отношений и возможности войны между Германией и СССР[581]. Германские разведчики заверили советского представителя в том, что немецкое военное ведомство и после декларации о ненападении между Германией и Польшей относится к Польше как к врагу. Что же касается СССР, отметил майор Биллинг, то планы интервенции против Советского Союза имеет только верхушка НСДАП, а вермахт в этом не заинтересован[582].

В декабре 1936 г. немецкий Генеральный штаб направил в СССР под видом туристов группу из 30 офицеров инженерных войск для «ознакомления» с состоянием железнодорожной сети СССР. Аналогичные «маневры» предпринимались и в период рапалльского альянса, но в условиях существенно осложнившихся в политическом смысле отношений между Советским Союзом и гитлеровской Германией, эта «туристическая вылазка» де-факто была разведывательной.

С приближением войны Гитлер решил основательно перетасовать руководящие военные кадры и избавиться от неустраивавших его генералов. Как установлено, на следующий день после «ночи длинных ножей»[583] «СС» завело досье на генерал-полковника Фрича. 26 января 1938 г. он был вызван к фюреру, который в присутствии Геринга и Гиммлера предъявил ему обвинение в гомосексуальной связи и нарушении кодекса чести. 4 февраля Фрич ушел в отставку, его преемником стал генерал В. фон Браухич. Позднее суд чести установил ложность обвинения, однако публичной реабилитации не последовало[584].

Одновременно были сфабрикованы обвинения морального порядка против военного министра генерал-фельдмаршала В. фон Бломберга[585]. После ухода Бломберга в отставку его пост был преобразован: верховным главнокомандующим вермахта стал сам Гитлер. (Трудно не заметить идентичность методов Сталина и Гитлера, которые во второй половине 30-х гг., укрепляя свою личную власть, поспешили устранить явных и гипотетических оппонентов в военной среде.)

В Советском Союзе адекватная оценка военной опасности, исходившей от гитлеровской Германии давалась далеко не всеми. Лидировавшая группа политических военных руководителей: Сталин, Молотов, Ворошилов, Жданов, Каганович, Маленков, Берия и др. исходила из тезиса, во всяком случае на уровне официальной политики, что все капиталистическое окружение одинаково враждебно Советскому Союзу. Однако политические реалии, связанные с общим историческим прошлым, а главное – определенное духовное родство обоих режимов подсказывало этим политикам, что с Гитлером можно каким-то образом договориться[586].

Другое направление в политическом и военном мышлении представляли Литвинов, Тухачевский, Уборевич, Егоров, Берзин и др. Они оценивали нацистскую Германию как будущего военного противника СССР и видели гарантии безопасности страны в тесном военно-политическом союзе с демократиями Запада, прежде всего с Францией. И именно они – почти все – стали жертвами сталинской карательной политики, ложно обвиненные в пособничестве гитлеровскому режиму.

Являясь начальником вооружений РККА, заместителем наркома обороны, Тухачевский не только направлял деятельность конструкторских и научно-исследовательских учреждений, но и глубоко вникал в их технические разработки, присутствовал на испытаниях новой военной техники и поддерживал связь со многими ведущими конструкторами и испытателями. В «Новых вопросах войны» он отмечал: «Самой сильной в будущей войне будет та страна, которая будет иметь наиболее мощную гражданскую авиацию и авиационную промышленность»[587]. За два с лишним десятилетия до первого полета в космос он проявлял профессиональный интерес к этой сфере. «Несмотря на то, что полеты в стратосфере находятся в стадии первоначальных опытов, – писал Тухачевский, – не подлежит никакому сомнению, что решение этой проблемы не за горами»[588]. В 1932 г. он поставил начальнику ВВС Я. И. Алкснису задачу: «Ко времени полетов на стратосферных самолетах надо уже изучить стратосферу. В срочном порядке представьте Ваши соображения об организации этого дела»[589]. В октябре 1933 г. состоялся первый полет на стратостате «СССР».

Тогда же была выдвинута идея создания самолета-штурмовика, воплощенная в жизнь авиаконструктором С. В. Ильюшиным, «отцом» знаменитого Ил-2. Тухачевский поддержал и предложение С. П. Королева о создании специального Института для проведения исследований в области реактивного и ракетостроения[590]. Тухачевский активно «продвигал» разработки по конструированию ракетных двигателей на жидком топливе. Реактивный научно-исследовательский институт под руководством И. Т. Клейменова, курировавшийся замнаркома обороны, начал работать уже в сентябре 1933 г. Важное место в будущей войне Тухачевский отводил радиотехнике, которую он считал не только средством связи, но и способом управления механизмами на расстоянии[591]. Потому он энергично поддержал талантливого инженера П. К. Ощепкова, создавшего в середине 1934 г. экспериментальную установку для радиообнаружения самолетов.

По инициативе начальника вооружений тема «Проблема радиообнаружения самолетов» была внесена в план работы Наркомата обороны[592]. Уже в середине 1934 г. Советский Союз имел опытные электромагнитные станции. 7 октября 1934 г. Тухачевский обратился с письмом к первому секретарю Ленинградского обкома партии С. М. Кирову, которого отлично знал по работе в ЛВО.

«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Кирову.

Уважаемый Сергей Миронович!

Проведенные опыты по обнаружению самолетов с помощью электромагнитного луча подтвердили правильность положенного в основу принципа. Итоги проведенной научно-исследовательской работы в этой части делают возможным приступить к сооружению опытной разведывательной станции ПВО, обслуживающей обнаружение самолетов в условиях плохой видимости, ночью, а также на больших высотах (до