Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

Благодаря этому фактору СССР экономил огромные средства на разработку аналогов высоких технологий собственными силами. Среди них: время, материальные ресурсы, затрачиваемые на содержание научно-технических комплексов, интеллектуальный, научно-технический потенциал, людской персонал.

В результате применения высоких технологий, импортированных из Германии, резко увеличивалась производительность персонала, увеличивался удельный вес продукции на единицу рабочей площади цеха, и, следовательно, освобождалось значительное количество людских и временных ресурсов.

Исходя из анализа номенклатуры и объема поставок германских товаров в Советский Союз, можно утверждать, что в 1933–1937 гг. эти сделки носили инвестиционный характер, так как имели форму долгосрочных вложений производительного капитала в промышленность и другие отрасли экономики. Однако учитывая, что в 1935, 1938 и 1939 гг. немецкое оборудование заказывалось советскими внешнеторговыми организациями, как правило, в единичных экземплярах, можно говорить только об информационном характере германских поставок в эти годы.

В годы резкого идеологического и политического противостояния СССР и Германии экономические связи, в том числе и военного характера, во многом стали фактором, удерживающим политиков и той, и другой стороны от крайних шагов. Эти контакты объективно отражали высокую степень взаимозависимости военной экономики обоих государств и имели существенное значение в подготовке обеих сторон к надвигающейся Второй мировой войне.

Военное сотрудничество двух государств в «рапалльский период» сыграло определенную роль в техническом и собственно войсковом становлении Красной Армии. Оно завершилось к сентябрю 1933 г. окончательной ликвидацией всех объектов рейхсвера на территории СССР и приостановкой работы по совместной подготовке военных кадров. Причиной этого было общее ухудшение политических отношений между двумя странами после прихода Гитлера к власти.

Вывод из специального доклада о состоянии Красной Армии, сделанного германским Генеральным штабом Гитлеру в 1935 г. был таков:

«Остается в силе следующий факт – через 17 лет после военного и морального краха прежней царской империи СССР принадлежит к самым сильным державам мира… Красная Армия – одна из самых страшных военных сил, на дальнейшее развитие и усовершенствование которой советские правители не жалеют никаких средств и жертв»[572].

В середине 30-х гг. динамику развития боевых возможностей Красной Армии и СССР в целом многие высокопоставленные немецкие офицеры оценивали как положительную. Так, в частности, летом 1935 г. в беседе с берлинским корреспондентом газеты «Правда» В. фон Бломберг, в то время военный министр Германии, заявил, что «в строительстве новой германской армии в большой степени учитывается опыт Красной Армии, высокие качества которой известны германскому командованию очень хорошо. У Красной Армии заимствован, например, территориальный принцип формирования рейхсвера». А его адъютант полковник Декен, касаясь оценки положения дел в Прибалтике, высказал полное понимание политических в военных интересов СССР в этом районе. И, видимо, не случайно, в числе тех представителей рейхсвера, кто желал бы «по-хорошему договориться с Красной Армией», в конфиденциальной информации назывались имена генералов Гаммерштейна, Фрича, Рейхенау, Бека, адмирала Редера и самого Бломберга.

«Человек номер 2» в рейхсвере, командующий сухопутными силами генерал-полковник Фрич еще в ноябре 1934 г. оценивал ситуацию следующим образом:

«Часы бьют уже “13”, и нельзя больше терять время. Еще в русской армии сохранились симпатии к немецким солдатам, но как долго продолжится это, пока не закроется и последняя дверь в Россию? Право, не следует удивляться, если мы не находим больше доверия у политического руководства России»[573].

Не менее убедительна аргументация генерала фон Секта (стоявшего в начале 20-х гг. у истоков российско-германского военного сотрудничества), которой он обосновывал свою просоветскую в военном отношении позицию. Она выражена в отчете о содержании завещания фон Секта, врученного в день его похорон в декабре 1936 г. лично Гитлеру генералами фон Бломбергом и фон Фричем. Вот некоторые из принципиальных тезисов этого документа:

– рейхсканцлер не должен с предубеждением относиться к русским, тогда можно договориться с ними;

– у Германии и России нет общей границы и связанных с этим фактором противоречий;

– СССР не является автором и участником унизительного для Германии Версальского договора;

– СССР активно поддерживал восстановление боевой мощи Германии;

– СССР не требовал от Германии репараций;

– СССР не является соперником Германии в колониальном вопросе;

– с точки зрения внутренней безопасности Германия вполне застраховала себя от опасности большевизма;

– Германия и СССР автаркичны, у них гораздо больше общего друг с другом, чем с западными демократиями;

– дружба с СССР избавляет Германию от опасности войны на два фронта.

Примечательно и резюме наркома Ворошилова, сделанное на полях отчета в феврале 1937 г.: «Очень интересный, почти правдивый документ. Умные немцы, даже фашисты, иначе и не могут рассуждать»[574].

Особенно усилились разговоры о «военной оппозиции» Гитлеру по «русскому вопросу» в 1937 г. В сводке разведуправления, направленной Сталину, Ворошилову, Ежову и Молотову 10 августа 1937 г., говорилось о существовании в Германии антигитлеровской «просоветской» офицерской группы, часть которой в количестве 60 человек во главе с полковником ВВС фон Бентхаймом будто бы была арестована гестапо. По заданию этих кругов, говорилось в сообщении, немецкий журналист К. Менерт[575], работавший в Москве, якобы вел переговоры с маршалом Тухачевским и комкором Эйдеманом.

Оценивая настроения такого рода в среде германского генералитета, немецкий советолог Р.-Д. Мюллер отмечает, что позиция части военных была обусловлена в первую очередь заинтересованностью рейхсвера в получении стратегического сырья из СССР для осуществления программы перевооружения, то есть чисто прагматическими соображениями[576]. Отсюда и тактические разногласия с руководством НСДАП и Гитлером по вопросу об отношении к России. Когда военные смогли убедиться, что гитлеровская агрессивная внешняя политика и тотальная мобилизация Германии не только соответствуют их пожеланиям, но и превосходят их, то разногласия закончились.

О серьезности намерений нового рейхсканцлера свидетельствовал и абсолютный рост расходов на вооружение Германии. Если в 1933 г. расходы на вооружение рейхсвера и ВМС составили 674 млн рейхсмарок, то в 1934 г. – уже 894 млн рейхсмарок. Ассигнования на военную авиацию увеличились за год почти в три раза. В 1934 г. общие военные расходы Германии составили почти 2 млрд марок, то есть одну треть общегосударственного бюджета. Если в 1933 г. в Германии насчитывалось 50 военных заводов, то в 1935 г. их было уже 180 с общим числом занятых на них рабочих в 220 тыс. человек. К 1936 г. на 20 авиационных заводах было развернуто массовое производство боевых самолетов, на 15 заводах – автобронетанковой техники[577].