Селянин - Altupi

брехали и где-то вдалеке, в других населённых пунктах, в ночной тишине их хриплый лай разносился на десятки километров.

Собственные шаги тоже гулко отдавались в тишине. Складывалось впечатление, что сзади шёл кто-то ещё. Кирилл несколько раз оглядывался, вглядывался в темноту, останавливался, но никого не обнаруживал. Жути добавляли кусты, росшие по обеим сторонам дороги у заброшенных домов, они казались чернее самой черноты, в них раздавались какие-то неясные скрипы, шелест. Все бабки легли спать — в окнах не горел свет, который дал бы хоть какое-то ощущение присутствия рядом людей.

Свет фар впереди не проглядывался. Кирилл уже стал думать, что над ним прикольнулись, но шёл и шёл, иногда спотыкаясь о торчащий из дороги булыжник и чертыхаясь. Миновал дома Олимпиады и её дряхлых подружек. Старался держаться посередине дороги, не приближаться к тянущим к нему ветви кустам. Прошёл ещё несколько домов, скрытых за деревьями. На горизонте виднелся просвет в зарослях — деревня заканчивалась выездом на большак, за которым было поле с гречихой или чем-то похожим. Там стоял указатель, силуэта машины — смотря на чьей прикатили — Кирилл по-прежнему не различал.

Дома закончились. До околицы деревни оставалось пройти не больше сотни метров — мимо руин заброшенной церкви. Кирилл посмотрел в сторону тёмных зарослей американского клёна, в которых скрывались останки заваленных стен, вспоминая, что Островок не деревня вовсе, а село из-за наличия храма… В тот момент, когда он повернул голову, в зарослях что-то протяжно завыло — тихо, на одной низкой ноте. Кирилл вздрогнул, сердце гулко забилось, ноги перестали идти, готовые драпать назад. Но спустя секунду он взял себя в руки — должно быть, дикая кошка или заплутавший енот.

Кирилл пошёл дальше, но… в зарослях что-то мелькнуло… что-то светлое… нет, светящееся… как в фильмах ужасов на могилах. И снова раздался тот самый вой, громче и ближе! Привидение! Призрак священника! Пашка говорил о нём!

Волосы встали дыбом и зашевелились, иррациональный страх окутал сознание… В чаще снова мелькнуло — уже чётко различимая фигура человека в белом саване с широким капюшоном на голове, призрачно серебрящаяся в выглянувшем из-за туч лунном свете! И опять вой — совсем рядом, по кромке кустов.

— А-ааа! — не в силах совладать со страхом, заорал Калякин и, развернувшись, забыв себя, не различая ничего вокруг, бросился наутёк.

Вслед ему донёсся дружный ржач. И звук ломающихся веток. И ещё один загробный вой.

— Киря! Аха-ха! Видели, как драпанул?! Киря, ну ты жжёшь. Вот это насмешил, братуха!

Кирилл резко затормозил метрах в ста пятидесяти от того места. Сердце никак не желало возвращаться к нормальному ритму, руки тряслись. Он опёрся ими о колени, чуть-чуть так постоял, вдалбливая себе, что это не призрак, что над ним всё же тупо прикололись. Затем повернулся и увидел три долговязые фигуры на фоне включённых фар — машина пряталась в кустах, мордой к дороге. Двое были в нормальной одежде, а третий — в белом светящемся балахоне и капюшоне — он тоже ржал, сгибаясь пополам.

— Суки, — промолвил Калякин и пошёл к ним.

Пацаны держались за животы и никак не могли отсмеяться.

— Киря, на ютубе ты будешь иметь большой успех, — Никитос продемонстрировал смартфон.

— У-уу, — завыло пугало и затрясло руками. Из динамика смарта Никиты сразу завыло на той самой низкой ноте.

— Весельчаки, бля, — буркнул Кирилл. — Я чуть в штаны не наложил. Дебилы. А это кто? Паша?

Привидение скинуло капюшон и стало Машновым.

— Круто мы тебя, а?

— Костюм светоотражающий из театра случайно попался, — пояснил, посмеиваясь, Данил. Смех его больше напоминал похрюкивание свиноматки. — Правда, светить на него пришлось фонариком, — он помигал встроенной в девайс лампочкой. — Ну и вой скачали. Прикол отменный, да?

Кирилл закивал, тоже смеясь, но потом подумал, что прикол тупой, и тот, кто так шутит над приятелем, ещё тупее.

— Ни хуя прикольного, — серьёзно ответил он. — Ничего более умного в башку не пришло? Хули вы надо мной прикалываетесь?

Они давно тусили вместе по клубам и хатам, в основном, когда у Кирилла водились деньги, поэтому он считал их обязанных ему. Обычно ребята проявляли уважение, доступное их куриным мозгам, но сейчас малость оборзели. Особенно Паша. Он стянул с себя балахон, сунул его в руки Жердеву и выступил вперёд.

— А хули над тобой нельзя? Я о чём тебя, блять, просил? Не трогать мою машину! А что на мойке обнаружили на днище? Целую тонну грязи! Ты на ней в гонках по бездорожью участвовал, блять? Я же просил не ездить на ней за травой!

— Да я один раз и съездил! — ощетинился Кирилл, хотя правда его задела.

— А одного раза достаточно! И при этом пидору нас сдал! Как он, хорошо ебётся? Сколько раз тебе сосал, пока меня не было, если ты сразу после тюряги обратно рванул?

Ребята глядели нагло, ухмылялись и ждали ответа. Фары находились у них за спинами, а Кириллу свет бил прямо в глаза, пришлось прищуриться, чтобы не выглядеть виноватым и растоптанным. Однако обвинения рикошетили злостью в целом из-за того, что не были истиной, и напоминали о провале миссии по соблазнению. Жгли.

— Ничего такого не было! Никто мне не сосал! Не неси хуйни, Паша!

— Ой-ой, испугал. Пацаны, посмотрите на нашего добровольного отшельника! Не трахает он пидора! Ладно, Киря, успокойся, мы тебя понимаем: телухи приелись, экспериментов захотелось. А Егор симпатичный, волосы длинные, на девочку похож — поверим, что ты спутал в темноте.

Все трое загоготали погромче здешних гусей. Кирилл сжал кулаки, скрипнул зубами, но смолчал. Сказал только:

— Ты дебил, Паша.

— От дебила слышу! Если ты его не шпилишь, тогда не будешь возражать, если мы его трахнем? Что-то на остренькое потянуло…

— Я тебе устрою остренькое! — проревел Кирилл и бросился на Пашку. Глаза налились кровью как у быка, руки и ноги действовали сами по себе, нанося удары. Он не даст тронуть Егора! Они ведь за этим приехали — изнасиловать его! Сам он не согласится на секс — значит, изнасиловать. Они могут. Они — тупое быдло! Для них он мерзкий, ничтожный пидор, каких не грех унизить и убить. Но он не позволит даже порочить имя Егора!

Их растащили.

— Хватит! Довольно! Опиздинели совсем?

В плечи Кирилла впились чужие пальцы, потащили. Он перебирал ногами по земле, хотя хотел переломать уроду Паше все кости.

— Стойте спокойно! — приказал державший его Никита. Отпустил. Кирилл стоял спокойно, только взглядом пронзал бывшего друга. Грудь у обоих высоко вздымалась, ещё чувствовался пыл драки. Возле Паши дежурил Данил.

— Да он шутит так, — продолжил Никитос. — На хуя мне пидор? Я же не пидор? Дано, ты пидор?

— Нет.

— Пахан,