Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том I - Виктор Холенко

за этой рукотворной преградой по всей низменной долине левобережья вплоть до полустанка Кауль, где рельсы этой ветки соединялись с непосредственно стальными путями самого Транссиба и на такой же высокой его насыпи. Эта своеобразная плотина, протянувшаяся по низменной долине на десятки километров и чуть ли не до города Спасск-Дальний и озера Ханка недалеко от него, на какое-то время даже задержала немедленное затопление левобережной части Лесозаводска.

Началось затопление с самой низменной части Лесозаводска. Это была северная часть города – бывшее село Донское, отделённая от центра, бывшего села Лутковка, высокой насыпью Транссиба, заканчивающейся у первого железнодорожного моста через Уссури. Низменный левый берег реки в городской черте затапливался медленно и, казалось даже, как-то незаметно для глаз. Ещё с утра толпы любопытных зевак от пацанов до стариков по возрасту тусовались на улице Набережной, по восточной стороне бывшей Лутковки продолжавшей улицу Дзержинского и проходившей по наносной террасе с открытым видом на взбесившуюся после муссонных дождей Уссури. Среди них был, конечно же, и я собственной персоной. Под этим естественным уступом, в пяти-шести метрах ниже, в низменной части левого берега ещё безмятежно покоилось незамутнённое зеркало озера Черненко, окружённого непролазными куртинками пышно разросшегося ивняка, а переполненная от дождей в горах река уже затопила горячие пляжики из мелкого жёлтого песка, и вода уже алчно лизала закраинки зелёных лужаек над ними, покрытых мягкой густой травкой-мышейкой, на которой детвора и взрослые так любили позагорать, обсыхая на солнышке после купания, прежде чем расходиться по домам. До городских домов было ещё довольно далеко, метров сто-сто пятьдесят, не меньше. И люди, чувствуя себя в относительной безопасности перед вышедшей из-под контроля стихии, всё же с замиранием сердца, с аханьями и оханьями провожали взглядами плывущие по бурной реке обломки каких-то строений, смытых водой из затопленных селений в верху по течению. Иногда по реке плыли даже целые сараи, избушки или недостроенные срубы, на крышах некоторых из них были чётко видны сгрудившиеся домашние животные – куры, кошки, собаки, козы и даже поросята и более взрослые подсвинки. По некоторым из этих плывущих сооружений на подходе к железнодорожному мосту прямой наводкой били из длинноствольных зениток с высокого правого берега батарейцы, пять лет тому назад защищавшие этот мост от налёта японских самолётов. Теперь опасность к мосту надвигалась уже со стороны самой реки, и зенитчики разбивали в щепки любые крупные и громоздкие строения, чтобы не создавать заторов под фермами моста, что позволило бы реке даже разрушить его. Очевидцы рассказывали, что на крышах некоторых плывущих избушек находились даже люди, но их вроде бы предварительно спасали катера сплавщиков, но сам я этого не видел. Зато видел как от взрыва прямого попадания снаряда одна из таких избушек, на крыше которой сгрудилась какая-то не распознанная мною живность (уже тогда у меня развивалась близорукость, а очков я ещё не носил), вдруг распустилась в миг по брёвнышку, по доске и их обломкам по поверхности взбурлившей воды, и уже ничего живого нельзя было распознать среди этих обломков.

А вода прибывала всё быстрее, и вскоре уже весь низменный берег перед нами был как-то незаметно затоплен, и над водой только зеленели многочисленные шапки-островки ивняков, – этакий своеобразный архипелаг в вдруг образовавшемся перед нашими глазами новом море-океане. И само озеро Черненко уже исчезло, слившись с единым потоком этого жуткого наводнения. А люди на улице Набережная, где и я ещё задержался, начали почему-то вдруг гадать, смогли ли успеть спасти пантонный паром, обычно обеспечивающий переправу жителей и транспорта города с одного берега на другой, потому что, как оказалось, никто и не заметил, куда он подевался. Одни предполагали, что сплавщики его где-то вытащили тракторами на кручу правого берега, но никто этого не видел. Но другие уверенно убеждали, что его ещё ночью, видимо, сорвало с троса, по которому он передвигался с берега на берег, и теперь он давно уже где-нибудь застрял безнадёжно на затопленных просторах соседнего с нами Китая, не иначе. Однако узнать, чем закончился этот праздный по сути спор, мне так и не удалось, потому что вода уж как-то очень быстро подобралась к самой верхней кромке наносной террасы, по которой проходила улица Набережная, и так же быстро под водой без следа скрылся недавний зелёный ивовый архипелаг. И толпа зевак в миг поредела, да и я сам посчитал за благо побыстрее унести свои ноги под крышу нашего домика, притулившегося посерёдке улицы Маяковского, параллельной улице Набережной и второй после неё по отношению к озеру Черненко.

Добежал до дому я довольно скоро, поскольку эти две улочки ровно по середине соединялись небольшим проулком, начинавшимся возле находившегося ещё в ту пору здесь же, над озером Черненко, райотдела милиции. И сделал я это, наверное, очень даже вовремя, потому что сложилось впечатление, что вода прямо по пятам следовала за мной по тому же проулку. Но так только казалось, а было всё совсем по-другому. Дело в том, что сразу после нашего домика № 15 улица Маяковского резко понижалась в сторону городского рынка, и там, в низинке справа, находилось совсем маленькое озерко с заболоченными бережками, заросшими невысоким камышом. Озерко это было неглубокое, и рыба в нём какая-нибудь вряд ли водилась, но зато всё лето в нём неугомонным хором, особенно по ночам, квакали лягушки. А наш маленький огородик возле дома полого спускался прямо к этому озерку, из которого мы обычно черпали воду для полива овощей. И вот, только что я появился во дворе дома, как озерко прямо на глазах стало переполняться водой, которая быстро поднималась к нашим грядкам. Причём не было ещё совсем заметно каких-либо внешних притоков воды, но зеркало озерка увеличивалось буквально с каждой секундой. Оставалось лишь одно предположение: паводковая вода просачивалась в него непосредственно со дна, поскольку всего в каких-то сорока-пятидесяти метрах от нас разлившаяся Уссури уже поднялась до уровня улицы Набережной. Отец был на работе, а мы втроём – мама, я и семилетний Борька, тут же кинулись спасать урожай от затопления. Подъём воды всё ускорялся, и, если два первых коротких картофельных рядка мы успели выбрать полностью, то последующие не успевали уже выбрать только на треть, наполовину, а самых верхних – вообще выбирали клубни из грязи или просто из воды. Больше ничего из овощей мы просто не смогли спасти от затопления. А вода всё поднималась, она уже затопила наш маленький дворик, перепуганные куры колготились на пологой крыше курятника. Когда же накрыло водой низкое крылечко и струйки