Право записывать - Фрида Вигдорова

Рахилло, задумчиво: – Такое впечатление, как будто мы в лесу.

Почему-то выходит очень смешно.

Он же: – У древнегреческих философов есть исчерпывающая формула счастья: «Никто не лезет».

* * *

* * *

Мне звонят из «Советского писателя». Елизавета Максимовна: – Она не подходит, у нее вушко болит.

* * *

В троллейбусе: – Женщина – как земля – она же родит, ее же и топчут.

* * *

– Мы марксисты, мы материалисты, но 13-го числа я из дома не выхожу. Потому что это не суеверие, а народная мудрость.

* * *

– Какой снег красивый!

– Только не сравнивай его, пожалуйста, с алмазными россыпями.

* * *

– А вы не выражайтесь! Нет у вас такого права!

* * *

– Та машиненка повеселее будет.

* * *

Большой, но неумный лоб. Мелкие недобрые черты лица.

* * *

– Такая хорошая девушка… Такая добрая, такая бесхарактерная…

* * *

… Запах их поднялся и всей силой ударил меня, как рыдание. Я не люблю с тех пор гиацинтов и не радуюсь им…

* * *

– В предпоследний раз тебе говорю…

* * *

«Зачем, зачем она назвала меня подзаборницей? Уж лучше бы матом выругала…»

* * *

– Какое хорошее звание «Коля». Самое мое любимое: – Коля! Коля! (звонким, ласковым голосом) А не люблю я звание «Андрюша». Грубое звание какое, вот послушайте: – Ан-дрю-ша! (басом!)

* * *

«Ах расшиби тебя грозой – опять двойка». (Учителю истории.)

* * *

«Я как влюблюсь – сразу полпуда теряю».

* * *

Когда рассказывали всякие таинственные, необыкновенные истории, одна девочка неизменно говорила: – Всё это можно объяснить научно.

* * *

– Влюбился, ай нет?

* * *

В каждую дружбу, в каждую любовь погружалась, как в воду, с головой и теряла способность видеть, что делается в другой душе – и не потому, что неинтересно: просто была оглушена силой собственного чувства.

* * *

– Вы, конечно, меня извините… Но кто-то залез в мою кадушку с капустой…

* * *

– А с хорошеньким пройтиться приятно!

* * *

– Люди искусства не считают себя ответственными за полет своего чувства. У иного першит в левой ноздре, а он уверяет, что умирает досрочно от любви.

* * *

По́были хорошенькими – дайте теперь другим побыть.

* * *

– Она очень красивая.

– Кто?! Да откуда ты это взяла?

– Она мне сама сказала!

* * *

– Я тебя так люблю! Я сегодня всех люблю.

* * *

– Она очень переживала в этот период времени…

* * *

Сочинение: «Кем ты хочешь быть»: «Прежде всего я хотела бы быть мальчиком».

* * *

«Я люблю тебя. Пономарев».

* * *

Бронированная улыбка. «Наверху не понравится».

* * *

Подпольное министерство неудобств.

* * *

То роковое всё равно.

* * *

– Не думайте так громко, я всё слышу.

* * *

«Но сутки в Риме – это не 24 часа. Время здесь становится медленным, оно течет плавно глубоким, многоводным потоком». – Николай Павлович Анциферов[125].

* * *

Девочка: Я не понимаю, как можно спрашивать: «Зачем он убил Болконского?» Если я верю книге, я верю ей, как жизни. Если не верю, я спрашиваю: «Зачем он это придумал?» А здесь я верю и ничего не спрашиваю. Так было!

* * *

В боковой ложе самого верхнего яруса опоздавший в оперу и ничего не видящий на сцене спрашивает соседа: «Чье это отсутствие голоса?»

* * *

В войну: Мама, я буду засыпать, а ты пока расскажи мне, как сахар в сахарнице просто ставили на стол.

* * *

Аня Зайчикова: И что за человек такой несамостоятельный! Дружит с одной, а потом увидит мал-маленько покрасивше и за ней. Уж если любить, так тут хоть какая раскрасавица, а ты должен ноль внимания!

* * *

Кондуктор: – Платите за проезд и не улыбайтесь!

* * *

Вагоновожатый: – Стоит тоже, туловище!

* * *

– Дедушка, будь фашистом и побойся меня.

* * *

Николай Павлович [Анциферов] проводил лето в Норвегии на берегу Раумы. На груди на цепочке висело обручальное кольцо, оно было для него живой связью с невестой, залогом счастья. И вдруг кольцо потерялось. Он был в отчаянии, всё вокруг померкло.

Фрекен Анна сказала: – Успокойтесь, всё будет хорошо. Кольцо вернется к вам. Даже если форель проглотила его, найдя на дне Раумы, – оно не погибнет: рыбаки выудят форель, ее зажарят, и я подам вам ее с кольцом на блюде.

На другое утро обшарил дно Раумы – тщетно. Понурый брел домой, держа в руках шляпу, и вдруг услышал, как что-то звякнуло в ней – стал ощупывать – кольцо! Фрекен Анна ничуть не удивилась.

* * *

– Почему ваши дети не кричат?

– Кричат воро́ны, когда перелетают с дерева на дерево, а у меня люди, а не вороны.

* * *

– Как будем есть кабана – просто или эстетически?

– Эстетически!

– Ну, тогда наделаем украинской колбасы!

* * *

Вошел в класс – ребята стоят на партах. Не сделал замечания, стал вести урок, словно ни в чем не бывало. Рассказывал про моря и озера и время от времени спрашивал: – А у твоего отца был день рожденья? – А гости были? – За столом сидели? – А на столе кто-нибудь стоял? Нет? Так что же ты – так тебя, так!

* * *

– Я уж совсем было приготовилась плакать…

* * *