Приговор - Кага Отохико

Трудно было понять, серьёзно говорил главврач или шутил. По лицу его по-прежнему блуждала улыбка. Но, договорив, он закрыл глаза, и когда через некоторое время открыл их, его лицо снова было серьёзным.

— И всё же… Это как-то странно… — наконец выдавил из себя Тикаки. — Ведь на этот раз его ссадины — дело рук надзирателей, это их недочёт, хотя и понятно, что они всего лишь хотели поддержать порядок… Его вины здесь нет, так что ответственность должно взять на себя тюремное начальство. По-моему, естественнее было бы либо отложить казнь, либо предоставить Сунаде какие-то привилегии. Разве не так?

— Постойте-ка, но ведь Сунада начал первый. К тому же он действительно прибегнул к насильственным действиям с нанесением телесных повреждений; в результате Ито получил рану в затылочной части головы, на которую пришлось наложить три шва, и он сможет вернуться к исполнению своих служебных обязанностей только через две недели. Виноват же в этом Сунада. В сущности говоря, он должен быть подвергнут наказанию за нарушение установленного распорядка, более того, его действия можно рассматривать как насильственные в отношении лица, отвечающего за правопорядок, то есть его вполне можно было бы привлечь к судебной ответственности.

— Ну, тогда… — протянул Тикаки, скользя взглядом по пространству между узкими глазами и коротко подстриженными волосами главврача, — наверное, так и надо сделать. Начнётся судебное разбирательство, и казнь будет отложена. Разве так для него не лучше? — Договорив, Тикаки вдруг понял, что его словам не хватает убедительности. Ведь сам Сунада говорил ему совсем другое. Сделал вид, будто хочет задушить Тикаки, а потом объяснил, что не будет этого делать только потому, что тогда его будут судить за убийство и казнь отложат, а это совсем не в его интересах.

— Нет, для него это не лучше. — Похоже, что от внимания главврача не укрылась нерешительность, прозвучавшая в последних словах Тикаки. — Сунада хочет умереть как можно скорее. Он неоднократно подавал письменные прошения, требуя, чтобы его убили побыстрее, и мне, когда мы были с ним один на один, говорил о том же. Даже когда на него накладывали взыскание за буйство, он всегда беспокоился, не отложат ли из-за этого казнь.

— Пожалуй, вы правы… — Тикаки, сам того не желая, усмехнулся. Нельзя было не оценить осведомлённости главврача. Тут, словно желая окончательно добить Тикаки, главврач заявил:

— Именно поэтому существует только одно решение, при котором реально учитывались бы интересы Сунады, — он должен отказаться от идеи дарить свой труп медикам. Нам это решение тоже представляется самым гуманным. Потому-то я очень рассчитываю на вашу помощь…

— Так или иначе, я дам ответ только после встречи с Сунадой, — сказал Тикаки, чувствуя себя побеждённым. — Я должен понять, что он думает по этому поводу в настоящее время. Без этого я не могу ничего обещать.

— Это конечно. Что ж, надеюсь на вас.

— Тогда… — Тикаки уже встал было, но тут же сел снова. — А нельзя отложить приведение приговора в исполнение на некоторое время? Это было бы компромиссным решением. Если отложить казнь на несколько дней или на неделю, его раны успеют зажить. Тогда и он сможет осуществить мечту всей своей жизни, и у вас не будет никаких неприятностей.

— Увы… — Главврач вздохнул с искренним сожалением. — Нынешнее законодательство этого не допускает. Приговор должен быть приведён в исполнение в течение пяти дней со дня получения начальником тюрьмы соответствующего приказа от министра юстиции. Приказ относительно Сунады поступил во вторник, так что последний срок — воскресенье. Но в воскресенье по заведённому в нашей тюрьме порядку казнить нельзя, так что остаётся только суббота, — мы и так постарались оттянуть как могли. К тому же прокурор, который будет присутствовать при казни, уже извещён, так что изменить день никак невозможно.

Раздался стук в дверь. Поклонившись, вошёл старший надзиратель Ито. Его голова была замотана белым бинтом — результат травмы, нанесённой Сунадой. Впрочем, этот бинт не так уж сильно и изменил его внешность — Ито давно уже обладал прекрасной белоснежной шевелюрой. С синяками на красных щеках, с налитыми кровью глазами, он выглядел довольно грозно.

— В чём дело? — неожиданно грубо спросил главврач.

— Я хотел поговорить с вами о санитаре Маки. Он плохо ладит с другими санитарами, задирает перед ними нос, мол, раз он и в прошлую отсидку был санитаром, все должны его слушаться. Никакой управы на него нет.

— Но Маки лучше всех работает в операционной. Ему известно всё до тонкостей. Если уж и искать кому-то замену, то только не ему.

— Слушаюсь, — церемонно ответил Ито. Со старшими по званию он вёл себя иначе, чем с Тикаки и другими молодыми врачами: свойственная ему надменность уступала место беспрекословной солдатской корректности. Говорят, что во время войны Ито был санитаром в пехотных войсках. А главврач был тогда военврачом и имел звание капитана. Тикаки не знал, каковы в те давние годы были отношения между солдатами и офицерами, служившими в пехоте, но, глядя на Ито и главврача, мог получить о них некоторое представление.

— Дело в том, что Маки опять избил Кобаяси. Кобаяси, очевидно из страха перед Маки, не признается в этом, но у него фингал под левым глазом. А Маки, сколько ни спрашивай, твердит одно — знать ничего не знаю.

— Да уж, положеньице! Маки и дело своё знает, и вообще подходит по всем статьям… А что говорит доктор Таки?

— Что санитары и их отношения его не интересуют…

— Да, на Таки это похоже… Ему нет никакого дела — дерётся санитар или нет, главное, чтобы справлялся во время операций. Такой у него принцип. Ладно, понятно. Я вызову Кобаяси и всё у него выясню. В крайнем случае придётся пожертвовать Кобаяси…

— Но Кобаяси умеет снимать электрокардиограммы, его не отпустит доктор Танигути.

— Да, положеньице… — снова протянул главврач, явно хорошо помня, что Танигути был сокурсником Тикаки. — Что ж, надо подумать. Кстати, как твоя голова? Всё ещё болит? В любом случае ты можешь взять отгул. Сугая тебя подменит. Мы только что разговаривали с доктором Тикаки о Сунаде. Что ты о нём думаешь?

— Как бы вам сказать…

— К примеру, как ты считаешь, в своём он уме или нет?

— У него точно не все дома. Взять хотя бы этот случай. Я понёс ему лекарство, хоть у меня работы было по горло. К тому же он был первым, кому я пошёл после обеда. А он стал хулиганить, почему так поздно… Ну просто ни в какие ворота не лезет. Надзиратель — должность вполне почётная и ответственная… А из-за таких вот психов иногда хочется плюнуть и всё бросить…

— Ты ведь хорошо знаешь Сунаду?

— Конечно. Он ведь как сел в тюрьму, так и не вылезает из медсанчасти. И каждый раз я его отвожу на осмотр, приношу ему лекарства, а когда ночью дежурю, делаю уколы, так что он тоже очень хорошо меня знает. Ещё бы не знать, когда я постоянно вокруг него кручусь. Вот и давеча я подумал — завтра ему уже срок, надо бы зайти и заодно попрощаться, а вышло вон что, сам же и получил по голове! Скотина неблагодарная! С такими нужно кончать чем скорее, тем лучше… В нулевой зоне психов хоть отбавляй, да ещё в этом году почему-то совершенно никого не казнят, вот они и скопились, а это нехорошо в плане дисциплины. Их бы всех убрать подчистую, а то работать невозможно…