Теория невероятностей - Виктория Ледерман

Он спросил об этом так, на всякий случай, и больше для Ватрушкина, чтобы тот наконец выбросил из головы свою навязчивую идею.

– Нет, – охотно ответил географ. – Солнечного не было, а лунного и быть не могло. Оно бывает только при полной луне. А сейчас заканчивается фаза новолуния, в это время лунное затмение невозможно.

– Все еще новолуние? Что, сегодня опять небо темное будет?

– Да нет, чисто безлунная ночь обычно бывает только одна, это строгое, официальное новолуние. И оно уже было, со среды на четверг, с седьмого на восьмое октября. Но обычно, в простонародье, новолунием считается отрезок в несколько дней, то есть ночей – примерно три дня до безлунной ночи, три дня после. Поэтому сейчас в небе уже можно видеть новый тонкий месяц, при хорошей погоде, конечно…

– Спасибо большое, очень интересно! – горячо воскликнул Матвей, выяснив все, что ему было нужно. – Побегу повторять географию. Вы только обязательно меня сегодня спросите, я весь вечер готовился. Я даже старую тему вам еще раз отвечу, про климатические пояса.

Он не смог отказать себе в удовольствии насолить двойнику. Слишком веселая жизнь у него здесь. Пусть немного попотеет у доски.

Матвей выскочил за дверь. В коридоре к нему бросилась та самая Зотикова, которая в этой вероятности была его соседкой по парте и в сумке которой он пытался найти свой ключ.

– Добровольский, у нас катастрофа! Баранов заболел, – затараторила она. – Отравился чем-то! Сегодня его мать в школу звонила. Представляешь? У нас теперь турник выпадает. Кого в пару к Долгих ставить? Давай, выручай! Смотри, если мы, например, поменяем местами…

– Стой! – перебил Матвей, поднося указательный палец к ее носу. – Не теряй мысль. После урока повтори мне все это, слово в слово, поняла?

Он забрал свою куртку с подоконника и пошел прочь. По огорошенному взгляду Зотиковой, который он ощущал даже спиной, было ясно, что она не поняла.

С помощью ключа Милославы Матвей беспрепятственно проник в дом своих двойников и с любопытством огляделся. Теперь, при дневном свете стало очевидно, что их квартира все же отличается от той, где обитал он. Особенно были похожи коридор, кухня и ванная. Это и понятно, подбором материалов для ремонта руководила одна и та же мама. Но вот комнаты отличались. В гостиной, по всей видимости, жили родители, потому что папин рабочий стол и мамина любимая картина перекочевали сюда. Их спальня изменилась до неузнаваемости. Светлая мебель, нежные цвета штор и покрывала, большой мягкий медведь на кровати и, самое главное, строгий, просто какой-то музейный порядок говорили о том, что это комната Милославы. А своей комнатой, то есть комнатой двойника, Матвей остался доволен. Практически ничего не изменилось, хоть сейчас заходи и чувствуй себя как дома. Ну, если не считать некоторых мелочей: лампа на столе другого цвета, монитор поменьше, компьютерный стул попроще и одежда, разбросанная, как и положено, на скомканной постели, немного другая.

Матвей поискал свой ключ, но нашел не сразу. Он лежал там же, на тумбочке, прикрытый двумя картонными квадратиками – использованными билетами в кинотеатр. Вероятно, поэтому его никто и не заметил, не переложил в другое место. Матвей взял билеты в руки. На них стояла вчерашняя дата – девятое октября. Вот, значит, откуда его двойники вчера вернулись. В кино ходили, вдвоем. Вместе сидели в зале, ели поп-корн, смеялись, перешептывались… Он в кино уже сто лет не был. Папа вечно занят, с мамой как-то не хотелось идти. А больше и не с кем.

Матвей достал из холодильника свою открытую пачку сока и допил его. А что, имеет право, он сам вчера сок купил. Надо бы еще и продукты свои забрать, сыр и батон, да ладно. Он сегодня сытый и добрый. А вот фрукты из вазы на столе можно стянуть, на десерт. Матвей сунул в карман красное яблоко, бросил в рот несколько фиолетовых виноградин и поставил пустую пачку обратно в холодильник. Сюрприз! Пусть теперь спорят до хрипоты, кто из них сок выпил.

Он хотел уже уходить, но вдруг вспомнил то, что давно хотел сделать. Матвей вернулся в гостиную и принялся рыться в ящиках комода. Потом прошелся по тумбочкам и полкам в коридоре. Затем перебрался в комнату Милославы и методично обследовал все закоулки встроенного шкафа. Наконец, наверху, на антресолях он обнаружил то, что искал – стопку старых семейных альбомов. Она оказалась значительно меньше, чем та, которая была во второй вероятности, – всего три альбома против семи предыдущих. Оно и понятно: все фотки в мире Матвея (и в мире близнецов тоже) хранились в электронном виде, а в «бескомпьютерном» мире Милославы их предпочитали распечатывать, чтобы они всегда были под рукой.

Матвей полистал один из альбомов, на котором маминым почерком была сделана красивая разноцветная надпись – «Милослава – 7–11 лет». Несмотря на такое название на обложке, Милослава редко встречалась на фотографиях одна. Она обязательно снималась с братом, или с родителями, или с братом и родителями. Реже – только с мамой или только с папой. Обнаружилось очень много фоток с подружками, с одноклассницами, в музыкальной школе, на танцах и так далее. Правда, Матвей нашел пару портретов, но она там была, судя по всему, первоклашкой.

На всякий случай он просмотрел и другие альбомы, но на последних распечатанных снимках возраст также не соответствовал действительности. Последняя фотография была сделана больше двух лет назад. Скорее всего, свежие снимки хранились в компьютере, на диске или вообще в фотоаппарате. Но даже если Матвею посчастливилось бы их отыскать, фотографии все равно некуда было перебросить. У него при себе не имелось ни флешки, ни телефона.

Раздосадованный Матвей поплелся к выходу. Он так надеялся, что и у него останется хоть что-то, хоть какая-то память! Хоть одно доказательство, что это невероятное путешествие не приснилось ему однажды поздним осенним вечером. И что где-то, в необозримом пространстве невидимых миров живет девчонка с его глазами и невероятным именем. Милослава. Милая Славка. Сестра.

Тут взгляд Матвея упал на телефонный аппарат. Рука вдруг сама потянулась к трубке. Голова еще не успела ничего сообразить, а рука уже вовсю набирала мамин номер. Сама, без Матвея, по своему собственному желанию.

Опомнился он, только когда услышал в трубке мамин голос:

– Алло?

Матвей даже дышать перестал от неожиданности. Как давно он не слышал этот голос! Как, оказывается, ему не хватало его!

– Алло? – повторила мама. – Кто это? Слав, ты?

– Это я, мам, – еле выговорил Матвей.

– Матвей? У тебя что, горло болит? – встревожилась мама. – Ты заболел?

– Нет, – Матвей откашлялся, – не заболел, все нормально.

– А почему ты не в школе?

– Я… прибежал просто… за тетрадкой.

– Ну как всегда! Сколько раз говорить: проверь сумку с вечера. Мечешься утром как угорелый. Когда же ты самостоятельным станешь? Как маленький, в самом деле!

Матвей слушал ее ворчание как самую приятную музыку. И пусть это была не совсем его мама, но сердилась и ругалась она как родная.