Гордость и страсть - Шарлотта Физерстоун

— Это всего лишь вежливый способ сказать о том, что ты соглашаешься со своим долгом?

— Меня хорошо воспитали, ваша светлость. Я понимаю свой долг.

Он кивнул, и она увидела, как погасли его глаза. Как странно менялось его настроение. Впервые встретившись с ним, она решила, что он полностью лишен чувств. Но последние дни показали, что это человек, одержимый странными порывами и приступами эмоций. Она вряд ли сможет когда-либо до конца его понять.

— Я не заинтересован в исполнении долга, — произнес он, отбрасывая потемневший яблочный огрызок в мусорную корзинку. Потом не спеша, по-хозяйски вошел в комнату. — По крайней мере, не в спальне.

Сассекс подошел к кровати и остановился рядом, так что она могла чувствовать его запах, ощущать невероятный жар, который он, казалось, излучал. Отсветы огня в очаге пробегали по черному шелку, озаряли рельефные мускулы рук под тонким льном. На нем были лишь жилет и рубашка.

— Вот в чем причина того, что вы до сих пор не завершили это супружество? — Люси, наконец, собралась с духом, чтобы задать вопрос о том, что действительно имело значение. Она мало о чем еще могла думать последние дни. Казалось, он страстно жаждал именно этого в «Доме Орфея» и потом, когда делал попытки склонить ее к замужеству. А теперь, если все в его руках, возможно, он находит эту идею менее соблазнительной?

— «Вы»… «Это»… — повторил он, пробегая пальцами по ткани, которая скрывала самое дорогое ее сокровище. — Почему не «мы» и «наше»?

Должно быть, он успел выпить, когда был внизу, разговаривая с мужчинами, потому что в его словах не было ни капельки смысла. Во всей его фигуре чувствовалось странное напряжение, как в ту ночь, когда он насильно увел ее с улицы. Что-то опасное скрывалось за безупречными манерами.

— Прошу прощения? — переспросила она. — Я не совсем поняла, о чем вы хотели спросить.

Он посмотрел на нее так, что она невольно отступила на шаг, пораженная глубиной душевного напряжения, которое светилось в его глазах.

— Почему вы ставите вопрос так, будто только я не завершил это супружество?

— Ну, хорошо. А как, по-вашему, в таком случае будет лучше повернуть эту фразу?

— Почему мы еще не завершили супружество?

Он придвинулся на шаг, потянувшись к ней. Пораженная, Люси не могла пошевелиться, даже дышать, не то что осознавать, что творится вокруг нее. Она не шелохнулась, даже почувствовав, как он скользит тыльной стороной пальцев по ее щеке. Просто стояла на месте, безмолвно ожидая, глядя на его лицо, которое стало сейчас невероятно серьезным.

— Вам следовало бы спросить, почему мы не занимаемся любовью?

Теперь дыхание быстро и сильно вырывалось из ее груди, мысли путались.

— Почему? — шепотом спросила она, сама не понимая, собиралась ли произносить это вслух.

— Потому что это для вас долг, — тихо ответил он. — Что-то вроде задания, которое должно быть выполнено.

Тяжело сглотнув, она встретила его взгляд. Что тут скажешь? Это и в самом деле задание. Жена обязана позволить мужу овладеть ею. Это основной пункт брачного соглашения. Любой дурак знает об этом. И все же вопрос был совсем не о том. Она инстинктивно понимала.

— Я желаю, чтобы вы сами захотели этого, — сказал он. — Ощутили в этом потребность, — обхватив рукой ее талию и притянув к себе совсем близко, продолжал он. — Я хочу, чтобы вы изнывали от этого желания.

— Умоляла вас, имеете в виду?

Он придвинулся совсем близко, тепло его руки просачивалось сквозь ткань ночной сорочки и домашнего платья.

— Нет, это не доставит мне наслаждения.

У нее округлились глаза.

— Что же тогда?

— Взаимное желание. Взаимная потребность. Видите ли, мне важно, чтобы вы действительно хотели лежать подо мной, чувствовать мои губы, руки. Я хочу… — Голос понизился до хриплого шепота. — Я хочу, чтобы вы допустили меня в свое тело не по обязанности, а из-за чистого чувственного желания.

Она стояла, затаив дыхание, ухватившись руками за края жилета, удерживая его возле себя. Голова кружилась от этих слов, от его близости, страсти, которой дышал его шепчущий голос, ласкающий ее щеку.

— Когда вы примете меня, я тоже буду хотеть этого, потому что вы нуждаетесь во мне, принимая не только в своем теле, но и в душе, а мне так хочется быть там, Люси, — страстно прошептал он и коснулся поцелуем ее ушка. — Вы не знаете, как сильно мое желание быть в вашем сердце, душе, в вашем теле. Я хочу показать вам наслаждение, настоящее блаженство, которое вы сможете испытать только с тем, кто заботится, душу готов продать, лишь бы вы были счастливы. Но… — Он осекся, тяжело сглотнул, и она почувствовала, как дрожь пробежала по его большому, сильному телу. — Но вы должны желать этого с той же силой, что и я. Вы должны желать того же, что и я. Я так хочу. Я… не приму меньшего. Не могу позволить, чтобы это было по обязанности, зная, что между нами может быть что-то намного большее.

Люси затрепетала, а он прижался к ней, стремясь слиться с ее телом.

— Я почувствую подобный трепет, когда уложу вас на кровать и буду сверху, покрывая ваше тело своим. Когда мы соединимся, не как мужчина и знающая свой долг супруга, а просто как мужчина и женщина, это будет больше, чем долг, Люси. Это священнодействие, слияние, наше будущее. Мы можем даже создать новую жизнь. Ни один мой ребенок никогда не будет зачат по обязанности. Никогда. Поэтому я буду ждать, — заключил он, поцеловав ее снова и медленно отстраняясь, что заставило ее потянуться следом в попытке вернуть. — Я буду ждать до той поры, пока все не сойдется для той единственной ночи с вами, плода жаркой, неудержимой потребности, сплетенными телами и жадными губами. Ваши бедра поднимутся навстречу моим ударам.

Люси хотела прошептать его имя, высвободить то, что рвалось изнутри, переполняло ее, и не могла. Она оказалась в плену, его слова смутили ее, как и глубокая страсть, которая светилась во взгляде.

— Наша первая совместная ночь слишком важна. Она не может оказаться меньшим, чем я описал. По этой причине я буду ждать. Могу даже поклясться, что однажды — уже скоро — вы посмотрите на это замужество иначе, забыв о том, что считали его долгом, силой навязанным вам. А на меня вы посмотрите как на мужа, мужчину, единственным желанием которого является дарить вам, а не брать. Того, кто хочет разделить все, чем он является, с вами, и чтобы вы сделали то же самое для него.

Во сне его преследовали кошмары. Люси слышала, как он несколько раз что-то выкрикнул. Она тихонько спустила ноги с кровати, пробежала по холодному полу к двери, ведущей в соседнюю комнату. Быстро заглянув, увидела, как он ворочается и мечется, и подошла ближе, тронув его за плечо:

— Адриан?

Он подскочил и перевернулся, как от толчка, глядя на нее дикими глазами. Он показался таким путающим, что Люси отступила на шаг, но он уже успел потянуться и, схватив ее, одним рывком затащить в постель. Она упала на него.