Гордость и страсть - Шарлотта Физерстоун

Она вспомнила этот момент, все еще чувствуя солоноватый вкус капельки, которая скатилась с его брови ей на губы. Это был он, его запах и вкус, то, что не оттолкнуло, а еще больше возбудило ее желание, дав почувствовать себя женщиной в мужских руках.

— Это напомнило мне о самой первой нашей встрече. Я был запачкан, а ты умыла мне лицо и руки, чтобы посадить меня рядом за стол поесть вместе с тобой домашнего пирога. Этой ночью я осознал, насколько я ниже тебя. Позволил себе покрывать тебя, словно дикое животное, та самая трущобная крыса, которой и был рожден.

— Адриан, Габриель! — воскликнула она. — Как же мне тебя называть? — взмолилась она, стараясь высвободить ноги из-под тяжелого одеяла.

— У меня нет собственного лица.

— Ты должен мне объяснить, — прошептала Люси, подбегая и прижимаясь к нему, обвивая его руками. Нагая, беззащитная, замерзшая, позабывшая обо всем. В этот момент он был на перепутье. — Не уходи, не покидай меня снова. Я не хочу, чтобы это повторилось, — охватив его лицо ладонями и заставив посмотреть на себя, молила она. — Я никогда не забывала тебя. Последние недели всякий раз, стоило тебе взглянуть на меня, я вспоминала о моем друге. Твой пристальный взгляд так напоминал мне его, такой же глубокий и твердый, безмолвный, но все понимающий и видящий. Я должна была узнать тебя, настолько часто ты заставлял меня думать о нем, мальчике, о котором я мечтала и который услышал мои мечты.

Она плакала, а он осушал ее слезы губами.

— Мне всего лишь хотелось быть твоим, чтобы ты могла стать моей. — Он вздохнул, нашел ее губы своими и поцеловал так, что от этого поцелуя и его сильных объятий дыхание замерло у нее в груди.

— Расскажи мне все, — попросила она между поцелуями.

— Я не могу, — сдавленно проговорил он, пряча лицо в ее волосах. — Я не могу рассказать тебе всего, потому что эта тайна несет в себе слишком большую опасность.

Он отодвинулся, потянувшись за одеждой.

— Я вернусь. Мне нужно привести в порядок мысли.

Ей было понятно его стремление бежать, но в душе еще жил страх. Когда-то он уже ушел от нее, растворившись в огромном городе. Она потеряла его однажды и не должна позволить этому случиться снова.

Потянувшись к нему, она обняла дорогое лицо и поцеловала.

— Смятение в твоей душе заставляет бежать, но я это понимаю. Мне тоже нужно было бежать от всех, чтобы победить свои страхи. Но тебе не нужно убегать от меня потому, что я не могу смотреть на тебя иначе как безоговорочно принимая. Я не вижу того, что увидел мой отец. Я не вижу того юношу. Я вижу мужчину, Адриан. Мужчину, который обладает силой, пылкостью и великодушным благородством. Чьей женой я хочу быть, да, я хочу этого, — сказала она, целуя. — Я хочу тебя, пожалуйста, возвращайся ко мне скорее, — отступая назад, шепнула она. Это было единственное, что она могла сделать, во всяком случае сейчас.

Он кивнул и вышел из комнаты, ее душа разрывалась от боли и испуга. Воспоминания о том, как он уходил от нее последний раз, заставили ее подбежать к окну и стоять там, дожидаясь, пока он покажется из дверей гостиницы с Роузи, медленно бредущей сзади.

Подняв взгляд, он увидел фигурку в окне и остановился, всматриваясь. До чего она хороша с беспорядочно спутанными после любви непокорными рыжими волосами и нагим телом, прикрытым всего лишь тонкой простыней. Она приложила пальцы к морозному стеклу и увидела, как он улыбнулся той самой медленной и печальной улыбкой, которая разбила ей сердце. Как могла она не понять, что видит глаза своего друга, глядящие на нее с прекрасного лица герцога?

«Люблю тебя!»

Она хотела произнести эти слова, но он уже отвернулся. Всматриваясь в черноту ночи и пытаясь различить силуэты человека и коричнево-белой собаки, которая следовала за ним по пятам, она еще долго стояла у окна. Они все никак не возвращались. Забившись в кровать, измученная тревогой, заливаясь слезами, она незаметно уснула.

* * *

— Люси, ты мне нужна!

Она сразу же открыла глаза, увидев, как Адриан ногой пытается захлопнуть дверь, держа на руках Роузи, жалобно скулящую и повизгивающую. Когда он укладывал собаку на коврик перед очагом, Люси увидела, что его руки запачканы кровью.

— Что случилось? — встревоженно спросила она.

Она быстро натянула ночную рубашку и босиком побежала через комнату по холодному полу. Роузи скулила и скребла задними лапами.

— Она щенится.

— О нет!

— Проклятье, у меня здесь нет ничего под рукой, ничего не приготовлено, — ворчал он. — К тому же мой псарь остался в Йоркшире.

— Нет, не надо, — запротестовала Люси, увидев, что он собирается использовать свое пальто, чтобы удобнее устроить собаку. — У тебя нет другого пальто с собой. Подожди.

Подбежав к своему кофру, она быстро выхватила оттуда смену ночных рубашек и домашние платья и, разорвав несколько, подложила их под Роузи.

— Теперь они испорчены.

— Бога ради, это всего лишь тряпки. У меня их хватает. Лучше скажи мне, что нужно делать.

Он улыбнулся. Его по-прежнему мрачные глаза потеплели, в них больше не было привидений, по крайней мере в этот момент.

— Позвони служанке. Нам нужны вода и одеяла, что-нибудь удобное, чтобы уложить Роузи. Огонь тоже следовало бы развести посильнее.

Абигайль быстро прибежала на звук колокольчика и тут же помчалась вниз, чтобы собрать необходимое. Люси, опустившись на колени возле Роузи, поглаживала голову собаки, успокаивая ее.

— Вот так, скоро все закончится.

— Она даже еще не начала, — быстро глянув, заметил Адриан.

— Нужно всегда стремиться вселить надежду. Вот и я надеюсь, что ты сделаешь то же самое для меня, когда придет время.

Люси все-таки успела увидеть довольную ухмылку на его лице еще до того, как он склонил голову, пытаясь ее спрятать.

— Ну, будем надеяться, что ты не родишь в гостинице, а как-нибудь дотерпишь до дома.

— А я бы не стала возражать, — задумчиво сказала она, усаживаясь на полу и устраивая голову собаки у себя на коленях. — Мне всегда хотелось жить в маленьком красивом домике у открытой всем ветрам проселочной дороги.

Роузи как-то особенно остро взвыла, и на свет появился первый щенок в мокрой оболочке. Люси перепугалась, особенно когда Адриан сказал, чтобы она отпустила голову собаки и та имела возможность разорвать пленку и вылизать щенка.

— Так поступают все животные, — сказал он, увидев, как она поморщилась от отвращения. — Собака вылизывает своего щенка для того, чтобы он начал дышать. Потом мы заберем его обсушить и разместим ближе к теплу, а сами будем ждать появления следующего.

— Сколько же их может быть?

— До семи. Бог мой, — проворчал он, глядя на Роузи и ее малыша. — Хотелось бы надеяться, что их будет поменьше! О, она так скулит, я не выдержу!