Прозрение. Том 1 - Кристиан Бэд

— даже плазмой в упор надо шарахнуть, чтобы сделать в плаще из алайца дыру.

— Пока мы здес-сь, в архив не пройдёт никто, — сказал он, протягивая мне руку для пожатия.

Вроде, имперский жест, но такой плавный и с подвывертом кисти, словно боевой захват.

Я понял, что Рюк пришёл подстраховать Драгое.

Меня опасался? Ой, я стра-ашный, аж сбежались все, понимаешь.

— Мне бы ещё хотелось знать, почему? — давить я на капитанов не хотел, но ситуация цепляла. Надо же, вдвоём тут меня караулят.

— Причиннос-сть? — Рюк уставился на наследника. — У вас тоже имеютс-ся неожиданные ходы. Я и не надеялся встретить вас в подобной компании.

По-имперски он говорил с акцентом, может, и слова путал? Почему «не надеялся»?

— Плохо понимаю, о чём ты, Рюк, — усмехнулся Драгое. — Но на всякий случай предупреждаю… — Он смерил взглядом сначала экзотского капитана, потом меня. — Вашими игрушками меня не возьмёшь. Я иммунен к психическому насилию.

Я тоже посмотрел на обоих капитанов оценивающе: «Ну, это ты думаешь, что иммунен, а я совсем невосприимчивых — тоже ещё не видел. Тут весь вопрос, с какой силой будут давить».

Рюк, как более чуткий, оценил весомость угрозы и попятился.

Психически и физически я был сильнее их обоих, вооружён, да и домагнитка тоже сколько-то выдержит.

Реальным препятствием было слово Дьюпа. Не верить Драгое оснований у меня не имелось. Его репутация стоила больше, чем его крейсер.

Я кивнул на столик:

— Поить-то будете? Йилана со льдом или хотя бы минералки? А то жарко сегодня.

Рюк шумно выдохнул, расслабляясь.

— Можно и йилана, — согласился он. — Или покрепче чего?

— А сборник Рогарда, если ты хотел, у меня есть, — Драгое щёлкнул по браслету, вызывая дежурного. И сказал извиняющимся тоном: — Я бы тебя пустил, если бы лендслер лично не сделал этот акцент. Я не знаю, зачем ему это.

— А я вижу узел, — сказал Рюк, усаживаясь на одну из белых скамеек беседки и закидывая ногу на ногу. — Большой тяжёлый узел. И он мерцает.

— А что это значит? — не понял я.

Эберхард скривил губы, подозревая меня в самом махровом невежестве.

— Значит, что ты думаешь, ищешь решение, — пояснил Рюк. — И от него с-сейчас очень много зависит. Архив мог бы тебе помочь, но ваш командующий пос-считал, что это будет тебе только мешать. Даст ложный путь, ложные надежды.

У меня на браслете замигал анонимный сигнал, и Рюк поднял указательный палец, показывая, что стучится он.

Я принял сообщение и определил его вручную — представители Содружества в имперской базе данных представлены не были.

«Я буду очень невежлив, если предложу вашему спутнику помыться и переодеться? — писал Рюк Хилинг. — Наверное, он в стеснённых обстоятельствах или временно удалился от своего гардероба?»

Я посмотрел на Эберхарда. Длинные русые волосы действительно давно нуждались в мытье, а про обвисшие кружева и говорить нечего.

— Тут есть одна проблема, — сказал я вслух. — Он на людей бросается. Не могу вас поставить в столь затруднительное… — я завяз в куртуазности, забыв, как формулируются подобные фразы.

— Ну, это-то как рас-з легко решаемо, — расплылся в улыбке Рюк.

Он щёлкнул по браслету, коротко что-то кому-то сообщив по-алайски, и взял со стола бутылку неведомого мне спиртного.

— Может, по 50 граммов? С-солнце ещё высоко для вечернего аперитива перед ужином, но мне хотелось бы с-сгладить первое впечатление. Я огорчён, что мы вот так не очень весело познакомились. Давно хотел на вас посмотреть поближе, но с-судьба разрешила не всё.

— А если на ты? — спросил я.

— Тогда нам тем более надо выпить.

По каменной лесенке в наш двор из верхнего двора, где квартировал Рюк, спустились два разряженных алайских боевика. Тут им был не корабль, и они расслабились.

Длинные камзолы, браслеты, набранные из вражьих зубов. На длинных воротниках — десятки платиновых колечек, так они отмечают свои победы. Внушительной длины костяные прибамбасы, изображающие половые органы, волочились за ними по ступенькам.

Вот алайцы как раз иммунны к обычному психическому насилию. Тут Рюк был прав — сопроводят и присмотрят идеально.

Иммунитет, конечно, абсолютным не бывает, но чтобы психически выпотрошить алайца — и обучение нужно иметь специальное. Ну, или мозговой имплантат, что строжайше запрещено после хаттской войны. С имплантатов и началась та часть истории человечества, что разделила людей на механизированных ублюдков и живое мясо, не имеющее права мычать.

Повезло, что «мясом» были и такие, как Дьюп и Локьё. И хаттам это мясо оказалось не по зубам.

Способность психически влиять на реальность столкнулась с механическим расчётом, кровь хлынула так, что человеческая вселенная могла захлебнуться…

Алайцы почтительно замерли перед обоими капитанами, исподтишка разглядывая меня. Раскосые глаза налились зеленоватой кровью, и я уловил знакомый запах потеющего от страха Пегуса. Меня опознали.

Насколько я разбирался в алайцах — это были молодые амбициозные крокодилы из младших сыновей. Таких в Содружестве берут иногда в телохранители. Очень хвалят. Доверять им в пределах их компетенции можно. К тому же Эберхард — карта отбитая. Кому он нужен?

Я кивнул. Алайцы направились к наследнику, сидевшему на краю моей скамейки. Эберхард дёрнулся вскочить, и я поймал его за предплечье.

— Погуляешь с ребятами полчасика. Помоешься и приведёшь одежду в нормальный вид.

Я ненавязчиво выкрутил Эберхарду руку, вынуждая встать, и толкнул в объятья алайцев, пожирающих глазами «мёртвого капитана Пайела», так они меня называли.

На мордах у крокодилов был неподдельный восторг. Страх прошёл — в этот раз я играл за условно «своих». И они уже дико меня любили.

Я посмотрел на позеленевшего наследника и улыбнулся ему отечески. Могу ведь и не забрать.

Оставшись втроём, мы выпили. Попытались поговорить.

Общих тем для разговора хватало, но все они оказались ну очень скользкими.

После двух-трёх фраз повисло неловкое молчание, и капитан «Ирины» поспешил похвалить погоду Кьясны. Вот эту самую дикую жару, которая напрягала даже под крышей беседки.

Я рассмеялся:

— Ну, где ещё быть хорошей погоде, если не на терроформанте, сделанном специально под туристов?

— Жалко этот мир, — сказал вдруг Рюк Хиллинг. Он любовался карликовыми деревцами, украшавшими террасу.

— Почему — жалко? — удивился я.

— Причинность нес-стабильна последний год, — он налил мне ровно глоток, чтобы я не успел возмутиться. Спиртного в такую жару не хотелось. — Многие опасаются, что нас просто вывернет наизнанку. И мы с-снова откатимся к эре до начала космоса, да и то если повезёт.

— Как это? Война опять, что ли?

— Может, и в результате войны, — пожал плечами экзотианский капитан. — Для нас событие, в которое выльется всплеск причинности, вторично. Эпидемия — тоже вариант.

— А что если на Земле тоже была эпидемия? — неприятно осенило меня.

Может, поэтому Дьюп не хотел, чтобы эта версия меня сбила?

— Есть мнение… — Рюк поднял глаза к солнцу и замолчал на середине фразы.