Благодать и величие - Дженнифер Ли Арментроут

— Нет, совсем наоборот.

Поймав мою руку, он снова приложил мои пальцы к нижней стороне своего крыла.

— Мне это нравится.

— Это расслабляет? — спросила я. — Вроде того, когда гладят собаку?

— Если бы кто-то другой сделал такое сравнение, я бы обиделся.

Я улыбнулась.

— В некотором смысле, это расслабляет, — сказал он, протягивая руку между нами и кладя её на изгиб моей талии. — Они действительно чувствительны.

— Больше, чем крылья Стража?

Его рука скользнула под крыло к моему бедру.

— Гораздо больше. Я чувствую каждое прикосновение к своей спине… и в других местах.

— В других местах?

Я послала ему улыбку, задаваясь вопросом, не это ли вызвало его реакцию в бассейне.

— Интересно.

Он издал гортанный звук, сжимая моё бедро. Отложив это знание в сторону, я продолжала гладить его крыло. Я не знала, сколько времени прошло, пока мои мысли блуждали. Каким-то образом я оказалась на том, что видела ранее той ночью.

— Сегодня я видела звёзды, — объявила я как можно более небрежно. — Я имею в виду, я действительно видела их.

Его рука лениво двигалась вверх и вниз по моей талии и бедру, но затем замерла.

— Что ты имеешь в виду?

— Это случилось сразу после того, как я… ну, после того, как я ударила тебя в сердце, и эта вспышка света сбила меня с ног. Я думаю, это была твоя благодать.

Я посмотрела на него. Его взгляд был прикован ко мне, и так было всегда, когда я говорила, даже раньше. Как будто я была единственным человеком в его мире.

— Когда я открыла глаза, я увидела их все, Зейн. Их было так много, и они были действительно чёткими, как, я думаю, они должны быть для людей с хорошим зрением. Я могла бы всё выдумать, но даже если бы это было так, они были прекрасны.

— Я не знаю, почему ты вообразила что-то подобное. Хотя не знаю, что могло произойти, чтобы вызвать это, — сказал он.

— Я тоже. Твои крылья как бы напоминают мне об этом. Как благодать блестит между слоями перьев. Это как звёзды, выглядывающие из-за облаков.

Я провела пальцами дальше по его крыльям, к спине. Перья там были тоньше, мышцы под ними более заметны.

— Через несколько мгновений моё зрение вернулось в норму, но я рада, что смогла это увидеть.

— Я рад за тебя, за то, что ты их увидела, — сказал он более грубым голосом.

Я снова оглянулась на него, и этот блеск в его глазах снова стал ярким.

— Ты становишься более чувствительным, чем ближе это подходит к твоей спине, не так ли?

— Да.

Это слово прозвучало так, словно ему пришлось пробиваться сквозь стиснутые зубы.

Тепло в моём животе сжалось. Я приподнялась на локте, чтобы обнять его за плечи. Простыня немного соскользнула, когда мои пальцы приблизились к гладкой коже основания крыльев, и всё тело Зейна дёрнулось.

— Интересно, — пробормотала я.

— Очень, — прохрипел он, откинув голову назад, когда я провела пальцами по мышцам. — Мне кажется, ты меня дразнишь.

— Может быть.

Я начала отдёргивать руку, но Зейн был так же быстр, как и силён. Он двинулся, прежде чем я даже поняла, что он делает, перевернувшись на спину и потянув меня на себя. Каким-то образом он избавился от простыни. Когда обнажённая кожа его груди соприкоснулась с моей, я задрожала от удовольствия.

— У тебя потрясающие навыки многозадачности.

— Да.

Намёк на высокомерие усилил его тон. Он обхватил рукой мой затылок, притягивая мои губы к своим.

— Просто помни, ты всё это начала.

— Я не собираюсь жаловаться, — сказала я ему.

И я этого не сделала.

Его голод был очевиден в том, как он целовал меня, в том, как его рука скользила по моей груди. Зейн сел, увлекая меня за собой. Наши тела соприкасались всевозможными забавными способами. Моя голова откинулась назад, когда его губы проложили дорожку поцелуев по моему горлу. Его руки легли мне на талию, и он приподнял меня на несколько дюймов, и его губы двинулись ещё ниже. Я ахнула, дёрнувшись. Он крепко держал меня, притягивая ближе к себе. Потянувшись за ним, я скользнула рукой по основанию его крыла.

Зейн притянул меня обратно к своей груди.

— Ты, вероятно, собираешься делать это как можно чаще, не так ли?

— Возможно, — согласилась я.

— Хорошо.

Затем я почувствовала движение воздуха, когда он сложил свои крылья вокруг меня, и ощущение мягкой силы на моей спине и твёрдого тепла его груди, прижатой к моей, должно было быть афродизиаком само по себе. Мы снова поцеловались, и единственными звуками в комнате были звуки того, как мы подходим друг к другу, двигаясь вместе. Это было не менее интенсивно, чем раньше. Каждый вздох и каждая мысль покидали меня, и был только он, то, что он чувствовал, и сводящий с ума, сжимающий порыв.

Когда наши тела и дыхание, наконец, успокоились, мы снова лежали на боку. На этот раз между нами не было никакого пространства. Усталость преследовала меня сейчас, и я представляла, как это происходит с Зейном. Как раз перед тем, как сон овладел мной, я почувствовала мягкую тяжесть одного из его крыльев, опускающихся на меня, погружая меня в блаженный сон без сновидений.

Отдалённый глухой звук, который, казалось, становился всё громче и ближе, но я проснулась не от этого. Это была потеря всего чудесного тепла тела Зейна.

Я пошевелилась, открыла глаза и увидела, что Зейн направляется к двери. Он уже надел пару спортивных штанов и как раз натягивал рубашку. Крылья были скрыты, и отметины на его спине были для меня всего лишь размытым пятном.

— Что это такое? — спросила я, когда стук продолжился.

Зейн оглянулся через плечо.

— Кто-то стоит у двери.

— Выглядит так, словно нас собирается напасть группа по борьбе с наркотиками или что-то в этом роде, — пробормотала я, убирая волосы с лица.

Он усмехнулся.

— Откуда ты знаешь, как это выглядит?

— Телевизор.

Мне показалось, что он покачал головой.

— Возвращайся спать. Я сейчас вернусь. Сегодня мы ничего не делаем, кроме как спим.

— Ведьмы, — напомнила я ему, перекатываясь на спину. — Мы должны пойти к Старухе и отдать ей одно из твоих перьев.

— Позже, — ответил он и, прежде чем я успела ответить, выскользнул из спальни.

Стук стал громче, а затем затих, когда он закрыл за собой дверь.

Интересно, как мы должны были получить перо? Вырвать его из его… крыльев? Это прозвучало болезненно.

Мой взгляд скользнул к окну