Полусолнце - Кристина Робер

Может, когда все завершится, стоит пригласить ее управляющей в поместье Сугаши?

Я ухмыльнулся, переставляя корзины с провизией. Еще до завтрака Хэру и двое незнакомых мне мужчин принесли невесть откуда взявшуюся еду к вершине моста, и нам с Тэйго поручили доставить все на кухню. Мы работали молча, изредка переглядываясь, и взгляд хого был оценивающим. Будто он прикидывал, что я из себя представляю, и никак не мог договориться с внутренним голосом. А я исподтишка разглядывал его символы и механически почесывал шею, словно от трения у меня тоже внезапно появится сила.

Закончив с корзинами, мы, не сговариваясь, опустились на траву возле кухонного дома и раскурили трубки. Поймав взгляд Тэйго, я кисло улыбнулся.

– Слушай, Шиноту, – наконец сказал он, – у тебя, наверное, много старших братьев?

– С чего ты взял?

– Не знаю, сколько тебе лет, но ты явно не юнец, а к этому возрасту у любого хого проявляется хоть какая-то сила.

Несмотря на то что в голосе Тэйго не было и намека на насмешку, мне все равно стало обидно.

– Нет, ты ошибся. Я один в семье остался. Как видишь, моего племянника наследственность обошла стороной, – я кивком указал налево: Коджи, улыбавшийся в тридцать два зуба, кружил возле девицы с рассеченной губой – той, что сидела на ужине в наш первый вечер, – она ему что-то увлеченно рассказывала, а мой племянник воодушевленно кивал и смеялся.

– Славный он, – ухмыльнулся Тэйго. – Но я все равно не пойму… Извини, приятель, не хочу быть навязчивым, просто никогда с таким не сталкивался.

– Да ничего, все в порядке. У меня был старший брат, тоже хого. Так что да, я один. И почему без отметин – не знаю.

– Был?

– Да, был. Исчез двадцать лет назад. Глупо думать, что он все еще жив, но ни разу не захотел повидать своих детей.

Тэйго адресовал мне долгий хмурый взгляд. Я выдержал, хотя и чувствовал неловкость. Потом он вытряхнул табак из трубки, поднялся и молча двинулся в сторону храма, обронив напоследок:

– Как знать, Шиноту, как знать.

Мэйко великодушно позволила нам пообедать, и к закату я, выжатый как лимон, едва успел переодеться в чистое и шел вместе со всеми к храму на священную церемонию. Удивительно, но это был хороший день. Неделя скитаний в лесу изрядно подпортила мои нервы. Я привык к работе руками. Физический труд избавлял от гнетущих мыслей. И властная натура Мэйко пришлась как нельзя кстати.

Я шел рядом с другими хого, невольно любуясь праздничным убранством улиц, рассматривая яркие фонари и цветы из атласных лент. Все собрались у подножия храмовой лестницы – в роскошных пестрых кимоно и головных уборах, украшенных яркими бутонами и перьями, лица многих закрывали деревянные птичьи маски. Мужчины держали в руках маленькие свечи, а женщины – бумажные фонари.

– Когда мы вознесем молитву, то подожжем фонари, птицы взлетят и развеют пепел, – шепнула одна из женщин в ответ на мой вопросительный взгляд. – Так мы скажем милостивому Сусаноо, что бережем землю и воздух от невзгод и ненастий.

Впечатляет. Крестьяне Сугаши носили в храм Инари подношения в виде сладостей.

Толпа расступилась, и по проходу прошла Мэйко в изумрудном кимоно, украшенном ярко-желтыми перьями. В руках она несла зажженный факел. А за ней потянулась процессия детей – все в голубом, с корзинками, наполненными рисовыми шариками. Прямо у лестницы я заметил Коджи и даже не сразу узнал его – в праздничном наряде и накидке из перьев – так он вписался в окружение! В сияющей ночи глаза его горели, и с лица не сходила благоговейная улыбка. Он был счастлив и был на своем месте.

В сердце кольнуло, и я медленно отошел в самый конец толпы. Затуманенным взглядом следил, как Мэйко медленно поднялась по лестнице, по пути поджигая факелом воду в чашах, разбросанных по всему периметру. Шедшие за ней дети бросали в огонь угощение, и на их невинных, взволнованных лицах зловеще играли отблески и тени.

Происходило что-то важное, но совершенно мне непонятное. Когда Мэйко произнесла молитву, все вторили ей, затем склонились в низком поклоне. Женщины вытянули руки с фонарями, а мужчины подожгли их от пламени свеч. И вдруг тут и там взметнулись столпы пыли. От неожиданности я закашлялся, прикрыл глаза рукой, а когда снова прозрел, то увидел, как сильно поредела толпа. Те, кто остался стоять, опустили маски на лица, а другие… черт возьми, другие обернулись самыми настоящими птицами – только гигантскими, невиданными – и взмыли в темное небо, неся пламя в когтистых лапах.

Я таращился на этот хаос из крыльев, пытаясь осознать, как такое возможно, не в силах оторвать взгляд от тлеющих угольков, которые в одно мгновение градом посыпались с неба и растворились в темноте, не успев коснуться наших голов.

Когда все закончилось и птичьи духи сняли маски, а другие приняли человеческий облик, Коджи потащил меня на площадь. На крепость опустилась прохладная ночь, и я оглядывался в поисках Тэйго, но защитник как сквозь землю провалился. Наверное, я все же увлекся церемонией и не увидел, как он ускользнул.

– Мне кажется, они отправились в Ёми, – сказал я Коджи.

– Скорее всего, – бодро кивнул племянник, но в его голосе не было той веселости, которая озаряла лицо. – Мэйко сказала, что ритуалы заряжают пространство священной аурой и это самое подходящее время, чтобы сделать что-то магическое.

Я вздохнул. В груди поселилась тревога. Совсем скоро все может закончиться. Если Мидори действительно там, я с ней поговорю, и тогда… А что тогда? Я вдруг понял, что никогда не думал о том, что же будет дальше. Скажет ли она, зачем это сделала? Смогу ли я принять правду? Неужели просто распрощаюсь со всем этим, заберу Коджи и мы вернемся домой? Ведь ничего и никогда уже не будет как прежде. Хотя бы потому, что с нами нет Кацу. Потому, что Коджи узнал о своей наследственности. И потому что…

– Я сильно обидел тебя, – шепнул я.

– Что? – Глазевший по сторонам Коджи удивленно уставился на меня.

Я лишь покачал головой.

Может быть, ты права. Может, все это время я искал не свою жизнь. И эта ошибка привела меня к тебе. Только кто ты: мое наказание или награда?

Я отошел в сторону и, присев на опрокинутую бочку, раскурил трубку. Мимо проносились женщины и мужчины в сказочно красивых одеждах. Яркие, веселые, полные удручающей благодарности к своему богу, даровавшему им эту прекрасную бессмертную жизнь.

Вот где я свернул не туда. Не выбрал, кому молиться.

Я вдохнул дым и тут же поперхнулся, зайдясь внезапным приступом смеха. Меня озарило. Рисовые поля Сугаши, плодоносные земли, не знавшие засухи. Покровительница земледельцев богиня Инари. И кицунэ, ее посланцы.

– И все же ты мое наказание, – сквозь смех прокашлял я.

Проходившая мимо девушка одарила меня очаровательной улыбкой.