Высокие Горы Португалии - Янн Мартел

Я расколотил чашку, чтобы люди перестали смеяться.

Я расколотил чашку, потому что был счастлив и радовался.

Я расколотил чашку, потому что разозлился и загрустил.

Я расколотил чашку, потому что кто-то из них снял шляпу.

Я расколотил чашку, потому что мне не понравилась странная туча на небе.

Я расколотил чашку, потому что мне захотелось овсянки.

Я не знаю, почему расколотил чашку.

Я расколотил чашку, потому что потому…

Интересная штука. У них обоих есть разум и глаза. Оба обладают языком и культурой. И тем не менее обезьяна вот так запросто берет и швыряет чашку на землю, ставя человека в полное недоумение. Его умственный инструментарий – умение выстраивать причинно-следственные связи, пользоваться хранилищем знаний, владение языком и чутьем – едва ли помогают ему объяснить поведение обезьяны. Силясь понять, зачем Одо делает то или это, Питер может полагаться только на свои догадки и предположения.

Но раздражает ли его то, что в целом обезьяна остается для него существом непостижимым? Нет, ничуть. И пусть утешением ему послужат тайна и бесконечное удивление. Будь то обезьяний умысел – удивлять его, хотя почем ему знать – он и не может этого знать, – утешение есть утешение. Он принимает его с благодарностью. Подобные утешения приходят нежданно. По любому случайному поводу:

Одо глядит на него во все глаза.

Одо поднимает его с земли.

Одо устраивается на сиденье в машине.

Одо разглядывает зеленый листок.

Одо, проснувшись, усаживается на крыше машины.

Одо берет тарелку и ставит ее на стол.

Одо переворачивает страницу журнала.

Одо отдыхает, прислонившись к ограде, будто пришпиленный.

Одо бегает на четвереньках.

Одо раскалывает камнем орех.

Одо поворачивает голову.

Всякий раз разум Питера щелкает, как фотоаппарат, запечатлевая в его памяти неизгладимую картинку. Движения Одо плавные и выверенные – их размах и сила точно соответствуют его намерениям. Хотя он все проделывает совершенно бессознательно. Одо как будто не задумывается, что и когда нужно делать, – просто делает, и все. Какой во всем этом смысл? И к чему задумываться? Это чисто человеческое свойство – доставляет это нам неудобства или нет? Но, если вдуматься, обезьяньи движения сродни человеческим: это движения великого актера, дающего великое представление. Та же экономия средств, то же поразительное воздействие. Но актерское мастерство – результат усиленных тренировок, ведущих многотрудным путем к вершине искусства, если брать человека. Между тем Одо ведет себя – держится – просто и естественно.

Надо бы и мне так, размышляет Питер.

Одо чувствует – Питер знает это наверное. К примеру, в первый их вечер в деревне Питер сидел на верхней лестничной площадке, снаружи. А обезьяна была во дворе – обследовала каменную изгородь. Питер пошел в дом налить себе чашку кофе. Одо, похоже, не заметил, как он ушел. Но через несколько мгновений он уже мчался вверх по лестнице и ворвался в дом, высматривая его ищущими глазами и вопрошающе гукая сложенными трубочкой губами.

– Я здесь, здесь, – отозвался Питер.

Одо довольно заворчал – и Питера обдало чувственной волной.

Вот и вчера, во время прогулки по лесу Одо метался по тропинке, высматривая его с явным намерением отыскать во что бы то ни стало.

В этом, собственно, и выражается душевное состояние обезьяны. И подобное душевное состояние, кажется, порождает чисто практические мысли: Где же ты? Куда подевался? Где тебя искать?

Но почему Одо хочется, чтобы он, именно он, всегда был рядом, Питер этого не знает. Вот вам еще одна загадка.

Я люблю, когда ты рядом, потому что с тобой весело.

Я люблю, когда ты рядом, потому что ты относишься ко мне серьезно.

Я люблю, когда ты рядом, потому что с тобой я счастлив.

Я люблю, когда ты рядом, потому что с тобой мне не страшно.

Я люблю, когда ты рядом, потому что ты не носишь шляпу.

Я люблю, когда ты рядом, потому что мне не нравятся странные тучи на небе.

Я люблю, когда ты рядом, потому что ты угощаешь меня овсянкой.

Даже не знаю, почему я люблю, когда ты рядом.

Я люблю, когда ты рядом, потому что потому…

Одо шевелится, выводя Питера из завороженного состояния. Питер тоже встряхивается. Как долго просидели они на полу вот так? Трудно сказать: ведь часов-то на нем нет.

– Пойдем-ка сходим к сеньору Алвару.

Они отправляются в кафе. Питеру хочется не только кофе, но и договориться о регулярных доставках провизии. Они усаживаются на террасе. Появляется сеньор Алвару, и Питер заказывает пару кофе. Когда приносят заказ, он поднимается навстречу сеньору Алвару и говорит:

– Posso… falar… com você um momento?

Конечно, вы можете поговорить со мной минуту, показывает хозяин кафе кивком головы. К удивлению Питера, сеньор Алвару пододвигает стул и присаживается к столику. Питер тоже садится. Они так и сидят втроем. Достань Одо колоду карт, можно было бы подумать, что они играют в покер.

Хотя Питер говорит сбивчиво, понять его немудрено. Он уславливается с сеньором Алвару о еженедельных доставках апельсинов, орехов, винограда и особенно фиников с бананами. Хозяин кафе растолковывает ему, что в свое время он сможет также спокойно получать у его односельчан яблоки, груши, вишню, ягоды и каштаны, равно как разные овощи. Яйца и курятину, если это годится в пищу его macaco, имеются в наличии круглый год, не говоря уже о местной колбасе. В продовольственной лавчонке всегда бывают консервы и солено-сушеная треска, а также хлеб, рис, картошка и сыр – то и другое местное либо завезенное из южных областей, не считая всяких там молочных продуктов.

– Vamos ver o que ele gosta[92], – предлагает сеньор Алвару.

Он встает, уходит и вскоре возвращается из кафе с тарелкой. На тарелке лежит кусок сливочного сыра, обмазанный медом. Он ставит ее перед обезьяной. Она причмокивает, резко выбрасывает вперед волосатую руку – сыра как не бывало.

Потом сеньор Алвару приносит здоровенный ломоть ржаного хлеба, предварительно сдобрив его тунцом в масле из банки.

Бутерброд постигает та же участь. В мгновение ока. Под громкие причмокивания.

В довершение сеньор Алвару дает обезьяне на пробу клубничный йогурт. Поглощение оного занимает чуть больше времени по причине студенистой консистенции лакомства и преграды в форме пластиковой емкости. Впрочем, через мгновение-другое и она опоражнивается полностью и вылизывается дочиста с неизменными причмокиваниями.