История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х - начало 1990-х годов - Владимир Перхин

Революция всегда вызывает наружу народную энергию, в огне социально-экономических и политических переворотов закаляется нация, и это показали солдаты Наполеона, принадлежавшие к «племени», рожденному в буре и грозе.

За двадцать пять лет революционных испытаний, русский народ духовно вырос, его внутренние стихийные свойства оформились. В огне и страданиях революции родилась Новая Россия – и молодое поколение оказалось более твердым, крепким и решительным, чем его отцы. Это то поколение, о котором писал Н. Тихонов, что из него можно ковать гвозди.

В русском сопротивлении поэтому проявляются силы и страсти, развязанные революцией, и это одна из отличительных его черт.

Эта твердость и крепость народа, сочетающего свои вековые, органические достоинства с закалом и пылом революции, поражает весь мир. Но опять-таки – мы плохо представляем себе, какая сила, самоотверженность и величие духа потребны, чтобы не дрогнуть – и в сражениях, где ад, светопреставление, – и в осажденных городах, и, особенно, в оккупированных местностях, где немцы выкалывают глаза пленным, расстреливают детей из пулеметов, выламывают руки и ноги девушкам-партизанкам. И каково русскому народу видеть разрушение своей земли, своих богатств, всех результатов его недавних трудов и усилий – эти города, превращенные в пепел, эти поля, на которых после битвы танков – ни одного деревца, ни одного кустика, холмы снесены, и вместо них другие возвышения – из железа и камней, – в воронки, вырытые бомбами, можно поместить целое село, а овраги набиты доверху трупами. А какая бездна страдания, слез, мук! В каждой семье кто-нибудь убит, замучен или пропал без вести – и все удлиняется этот страшный список сотен тысяч павших, миллионов искалеченных или умирающих в плену. Другие миллионы – лишились крова и родного угла, бежали от немцев, и теперь они – в Туркестане или Сибири, на голодном пайке беженцев.

И, несмотря на все это, – русский народ стоит непоколебимо, несет неслыханные жертвы, совершает поразительные подвиги – и ни на минуту не отчаивается, не сомневается в конечном результате своей победы.

Американцы, вернувшиеся недавно из России, рассказывают, что их потрясла именно эта вера в победу: она одинаковая у всех – и у случайно встреченного крестьянина и у высшего советского сановника. «Мы должны победить и мы победим».

Да, впереди еще много тяжелых испытаний, лишений, крови, быть может военных неудач и ударов, – страшной ценой достается победа.

Но она придет: так верит великий народ, на ежедневном примере своего сопротивления раскрывающий неистребимую силу духа. И вера его не случайна: в ней говорит живой, глубокий инстинкт нации, защищающей сегодня не только свое настоящее, но и свое право на будущее, свое предчувствие грядущих судеб России, призванной выполнить в мире огромную культурно-историческую роль.

Николай Сергеевич Тимашев (1886–1970) – юрист, экономист, историк, публицист. В 1921 г. эмигрировал. В 1928–1935 гг. помощник редактора газеты «Возрождение». На ее страницах выступал как публицист и литературный критик. В 1936 г. из Парижа переехал в Нью-Йорк. Преподавательскую работу в университетах сочетал с журналистской деятельностью. Постоянный автор «Нового журнала». Его анализ положения Русской православной церкви в советской России не потерял своего значения до настоящего времени благодаря объективности и разнообразию источников. Примечательна и точность прогноза: миролюбие власти по отношению к церкви действительно оказалось ненужным после победы в войне. Вместе с тем в последующих десятилетиях имплицитно продолжала существовать подмеченная Тимашевым «тяга к сочетанию национально-исторической традиции с коммунистическим планом общественного переустройства».

Летом 1942 года в Москве вышла книга под заглавием «Правда о религии в России». Книга эта, заключающая в себе 457 страниц и богато иллюстрированная, напечатана в количестве 50 000 экземпляров; издана она редакционной коллегией под председательством митрополита Николая Киевского и Галицкого и официально освящена предисловием митрополита Сергия, Местоблюстителя московского патриаршего престола, равно как пометкой «Московская Патриархия» на заглавном листе.

Замечателен самый факт выхода книги: начиная с 1927 года, в России невозможно было даже перепечатывать Библию, и лишь изредка выходили тоненькие тетрадки Вестника Московской Патриархии. И вдруг роскошно изданная книга, рассчитанная на широкое распространение и, между прочим, присланная в Соединенные Штаны для перевода на английский язык. Ясно, религия понадобилась советскому правительству.

Почему понадобилось? Не потому, конечно, что правительство отступило от своих безбожных позиций; оно не отступило и вряд ли отступит. Но потому, что за время войны оно окончательно убедилось в том, что в России религия продолжает быть мощной социальной силой, способной сыграть существенную роль в титанической борьбе. Такую силу желательно было завербовать в союзники и, во всяком случае, необходимо было вырвать из числа возможных пособников врага. Пришлось правительству окончательно убедиться и в том, что в союзных с Россией демократиях отношение общественного мнения к полной и безоговорочной помощи России в значительной мере зависит от представлений об истинном положении религии в России.

Факты эти не были новыми для правительства: события военного периода только подтвердили то, что в Кремле было осознанно в период лихорадочной подготовки к войне. Поэтому, чтобы получить правильное представление о том, что произошло в России с религией за время войны, нужно отойти назад и установить некоторую историческую перспективу.

Утверждение в России коммунистической власти со внутренней необходимостью вызвало конфликт между двумя верами: православием, которое в течение почти тысячи лет служило стержнем русской культуры, и воинствующим безбожием новых правителей. Активная роль в конфликте естественно выпала на долю коммунистической власти, и конфликт тем самым вылился в форму религиозных гонений. Гонения эти не прерывались в течение долгих лет. Трижды, в 1922–1923, 1928–1929 и 1937–1938 годах, власть прибегала к мерам прямого насилия, заключая в тюрьмы, или ссылая, или расстреливая епископов, священников и активных мирян, силою закрывая церкви, оскверняя мощи и иконы. В остальные годы были применены менее насильственные, но все же весьма энергичные меры воздействия. Церкви были лишены права владеть какой бы то ни было собственностью; их служители были объявлены «нетрудящимися» и лишены возможности существовать в человеческих условиях; церковно активные миряне фактически не принимались на службу или работу в государственных учреждениях и предприятиях, что было тем существенно, что все в стране было национализировано, т. е. сделано казенным; религиозное преподавание было запрещено, равно как и все способы религиозной пропаганды вне церковных зданий; церквам было запрещено вести какую бы то ни было культурную или благотворительную работу. И вместе с тем государство взяло на себя организацию, в грандиозном масштабе, антирелигиозной пропаганды, для чего был создан Союз Воинствующих Безбожников.