После нас - Андрей Грешнов

Выступавший перед представителями СМИ несколько лет назад бывший приятель убиенного певца Махбубулла Махбуб отрицал причастность к гибели Захира, хотя доподлинно известно, что Захир частенько высмеивал его в присутствии сверстников и подруг. Тем не менее до сих пор в народе живет версия, что гибель Захира была тщательно спланированной и срежиссированной акцией, которую разработал аминовский адъютант Талун. «Дунья тир аст» (жизнь проходит быстро), говорят афганцы. Время стирает память о миллионах ушедших навсегда простых смертных и оставляет ее только о великих, таких, каким был Ахмад Захир. Бывший химик-технолог рассказал мне, что сестра Ахмада Захира живет в Америке, где работает парикмахером в Белом доме. По слухам, она стригла президентов Бушей. Жена и сын певца также живут в США. Говорят, что сын Захира как две капли похож на отца и тоже иногда выступает в песенном жанре, правда это случается крайне редко.

В особняке, перед которым мы вечером сидели на лавочке, в 80-е годы прошлого столетия размещалась уже всеми забытая советская фирма, потом его перекупили. Останки Ахмада Захира покоятся на старом кабульском кладбище «Шахеда-е Салехин», куда до сих пор не зарастает народная тропа. Не знаю, может быть, под влиянием этой истории я и спел на свадьбе песню этого великого исполнителя.

Свадьбы в посольстве РФ в Исламской Республике Афганистан становились хорошей традицией. Забегая вперед, расскажу, что 15 апреля 2010 года там прошло еще одно бракосочетание. На этот раз прилюдно поклялись любить друг друга до гроба и получили на руки свидетельство о регистрации брака сотрудник представительства ФСКН РФ Илья Левитан и его избранница — менеджер компании «Интурист» Дарья Швецова.

В 80-х годах прошлого столетия, когда в стране находился Ограниченный контингент советских войск, на консульский отдел посольства СССР ложилась дополнительная нагрузка в связи с большим наплывом желающих сочетаться узами брака. Военные и гражданские специалисты ехали из разных провинций страны в Кабул, где становились мужьями и женами. Удивительно, но факт: в 2010 году одна пара из числа тех самых «старых новобрачных» 80-х годов — Сергей и Аглая — жила и работала в российской дипмиссии в Кабуле!

Как и прежде, в конце рабочего дня в консульском отделе прошла торжественная церемония, на которой законные супруги обменялись приобретенными заранее золотыми обручальными кольцами. По словам Ильи, Дарья должна была ненадолго уехать на родину, но уже очень скоро вернуться. По заведенной традиции молодожены в сопровождении свидетелей возложили букеты цветов к памятнику воинам-интернационалистам, который к тому времени уже был освящен Русской православной церковью. Поздравить молодых на свадебный банкет, проходивший в том же ресторане, пришли с букетами цветов многие сотрудники дипмиссии, российских представительств в Афганистане. Гости веселились от всей души, а вместе с ними радовались их афганские товарищи, которых такие торжества, по их же признанию, уносили мыслями в счастливые 80-е, когда они сами были молоды, играли свадьбы и приглашали на них друзей из Советского Союза.

В конце осени, когда спала жара, я неожиданно для себя оказался в Джелалабаде. Как-то вечерком, засидевшись за рюмкой чая с предпринимателем Энайятуллой, которого все здесь звали не иначе как Эрик, мы с ним решили сгонять в этот шикарный город, где всегда тепло. У Эрика там были дела на «индийском» базаре — он с братом и родственниками строили торговый центр, а мне позарез нужно было встретиться с одним человеком, который никак не мог приехать в Кабул, по работе.

Административный центр восточной афганской провинции Нангархар, некогда цитадель талибов и оппозиционной «Исламской партии Афганистана», встретил нас по-настоящему летним теплом и низкими ценами. Город, население которого превышало миллион человек, располагается в зоне субтропиков, а потому зимой там тепло, как поздней весной, а летом стоит нестерпимая жара при почти 100-процентной влажности. Многочисленные ирригационные системы, построенные десятилетия назад в Нангархаре советскими специалистами, в свое время превратили этот край в житницу Афганистана. Нангархарские крестьяне снимали урожаи овощей и фруктов по несколько раз в году, занимались охотой и рыболовством, торговлей и строительством, не чувствуя себя обделенными судьбой. В сравнении с Джелалабадом афганская столица, конечно, проигрывает во всем. Улицы в Джелалабаде и его пригородах в отличие от Кабула давно вымощены ровным асфальтом, воздух чист, так как машин тут немного — местное население, как и 30 лет назад, предпочитает передвигаться на моторикшах, которые из-за своего маленького размера не создают пробок. Почти все улицы Джелалабада торговые. От проезжей части, где стоят более дорогие магазины, в глубь глиняной застройки уходят целые торговые кварталы и города, где население продает всякую всячину — от золотых изделий до зубных щеток. Здесь же в дукане можно приобрести по своему вкусу отрез материи и сшить себе на заказ за несколько часов национальную одежду — «шальвар-камиз», подобрать национальный головной убор — паколь, который местные мастера тут же подгонят по голове.

Принимавшая меня в Джелалабаде семья бизнесменов, которой принадлежали десятки магазинов — от ювелирных дуканов до закроечных мастерских и парикмахерских, сдавала их в аренду. Арендаторы прекрасно знали хозяев помещений, были всегда приветливы к ним и к их гостям. В укромном дуканчике на «Хинду-базар» молодой мастер предложил мне на выбор несколько паколей и «свернул» его на специальной подушке, предварительно подпоров швы и намочив шапку водой. У иностранцев так туго и ровно сложить афганский национальный головной убор никогда не получится. Самым удивительным при посещении Джелалабада оказалось то, что местные жители, увидев иностранца, которые здесь большая редкость, безошибочно узнавали во мне русского и начинали говорить со мной на родном языке.

В свое время здесь работало очень много советских специалистов, которые учили афганцев русскому языку. Да и никто, кроме сумасшедших русских, никогда не рискнет так запросто разгуливать по старому городу и общаться с народом. Американцы тут вообще не появляются или передвигаются на бронетранспортерах очень большого размера, в полной боевой выкладке и спешиваться не рискуют. То, что местные жители не любят других иностранцев кроме «шурави», я заметил еще при посещении общественного туалета в местечке Шахидан, на пути к Джелалабаду, там, где раньше останавливались на короткий отдых наши военные колонны. Внутри одной из кабинок было выведено углем воззвание: «Марг бэ дустане Амрика!» («Смерть американским друзьям!»)

Посетить Джелалабад я мечтал очень давно. Прошло почти 30 лет, когда по этим местам пришлось поползать на танке. Это был далекий 1980 год. Горная трасса от Кабула до Джелалабада тогда представляла собой обычную вырубленную в горах дорогу из бетонных плит, которую часто минировали. С высоких скал, окружающих трассу, по военным колоннам постоянно стреляли. Зажатые в ущельях колонны горели, шла война. Но и в наши дни эта трасса, уже асфальтированная, была совсем не безопасна. Талибы и другие оппозиционеры планомерно уничтожали на ней бензовозы, которые возили из Пакистана бензин и дизельное топливо для войск НАТО. Первый дымящийся наливник попался нам уже перед въездом на перевал Махипар. За несколько минут до нашего появления граната угодила в кабину бензовоза, которая еще дымилась. Однако дизтопливо не воспламенилось, и водитель остался жив. Рядом с ним стояли полицейские, помогавшие устранить затор и проехать машинам.