Мятежное сердце - Эми Фетцер

— Ему повезло, что у тебя не было пистолета. Микаэла слабо улыбнулась.

— Почти каждый день мне приходилось видеться с виновником моего позора. Николаса я встретила на благотворительной кухне, и он, похоже, слышал, что я думаю о мятежниках. Неделю спустя я начала шпионить за дядей.

Она замолчала, глядя в окно, а Рейн смотрел на нее.

— Он заслуживает смерти.

В его светлых глазах сверкала угроза, его жажда мщения одновременно согревала и пугала Микаэлу.

— Да, он должен получить по заслугам. Но я же не умерла, моя кровь не пролилась.

— Ты страдала три года, Микаэла. Теперь его черед.

— Не надо мстить за мою утраченную невинность, — чуть слышно произнесла она и добавила: — Она должна была принадлежать тебе.

Сердце у Рейна сжалось.

— Ты думаешь, что стала менее желанной для меня? — Микаэла кивнула, и он крепче обнял ее, прошептав: — Открою тебе секрет. Я не девственник.

— Может, я действительно поощряла его? Мне хотелось, чтобы он целовал меня.

— Это страсть, Микаэла, только страсть. Ты имеешь на нее право, как и любой человек.

— Дядя сказал, что я не лучше шлюхи…

Рейн не дал ей договорить, испытывая желание немедленно разделаться с генералом за его жестокость и равнодушие.

— Он был не прав, Микаэла. Просто абсурд, что он мог такое заявить. Ведь ты даже не сознаешь, насколько соблазнительна. — Она недоверчиво хмыкнула. — Я покорен, ты владеешь моей душой, я не могу этому сопротивляться, я полностью в твоей власти. Разве ты этого не знаешь?

Она знала. Он мог требовать и предъявлять права, но уступал ее страхам. Даже когда она хотела быть с ним. И он так легко воспринял ее рассказ.

— Спасибо.

Рейн прижался губами к ее дрожащим губам, и Микаэла утонула в его объятиях. Корабль накренился под ударами волн, но Рейн продолжал обнимать ее, чувствуя, как она слабеет и тает в его руках. Будет ли она ощущать себя так же спокойно в его объятиях, когда он запретит ей заниматься шпионажем?

Рейн внезапно проснулся, уставившись в темноту, потом взглянул на прижавшуюся к нему Микаэлу. Обняв ее, он хотел прошептать ей ласковые слова, но она вырвалась, оттолкнула его и ударила по рукам.

— Не прикасайся ко мне! — простонала она.

— Микаэла, это я, Рейн.

Она его не видела, глядя куда-то вправо, и он понял, что она во власти кошмара.

— Это я, моя голубка.

Она метнулась через всю каюту, Рейн бросился за ней и схватил ее за локоть и за волосы.

— Нет!

Микаэла рванулась к комоду, вытянув руки, как испуганный ребенок к матери, нащупала лежавшую там бритву. Потом она резко повернулась и собралась уже отрезать зажатую в его руке прядь, но Рейн перехватил ее запястье. Она стала вырываться, глаза пылали ненавистью. Он сжал пальцы, бритва упала на пол, и он выпустил ее волосы.

— Это я, Рейн, — снова и снова повторял он. Наконец взгляд у нее прояснился, и по мере того как сон проходил, она постепенно расслаблялась. Потом вдруг закрыла лицо руками и села на пол. Она рыдала, а он, прижав ее к себе, ждал, пока она выплачет свою муку и боль. Рейн тихо раскачивался вместе с ней, шептал, что она в безопасности, что никто ее не тронет, если она этого не захочет.

— О Боже, — пробормотала Микаэла. — Прости меня.

— Нет, нет. Это не твоя вина.

— Мне стыдно.

— Он держал тебя за волосы, да? — Она кивнула. — У тебя чудесные волосы, Микаэла. И я не он.

— Знаю, но… — Она вздрогнула. — Я хочу, чтобы это прошло.

— Со временем пройдет, обещаю. — Рейн прижал ее голову к своей груди.

— Чертовски уверен в себе, правда?

— Тебя это раздражает, да?

— Поцелуй меня. — Он удивленно поднял брови, и она повторила: — Поцелуй меня, заставь все это уйти.

— Микаэла, по-моему, это не выход.

— Держи меня за волосы. Я правда хочу избавиться, хочу, чтобы все исчезло как сон. Поцелуй меня. Заставь преодолеть это.

Ее мольбы лишили Рейна остатков здравого смысла, он склонился над ней, продолжая неуверенно смотреть ей в глаза. Микаэла схватила его руки, прижала к своим волосам и застонала. Рейн отпрянул, но она снова приникла к нему, изводя его влажными мягкими губами, сражаясь с обуревавшими ее демонами. Ей казалось, что поток увлекает ее на глубину и она старается вынырнуть на поверхность. Она продолжала целовать его, исполненная страстного желания и ненависти к тому, другому, который взял то, что должно принадлежать ее мужу. Она хотела все изменить, вернуть назад, стать достойной его, отбросить слабость, которую принесла с собой та единственная ночь.

Рейн не обидит ее. Никогда.

В его объятиях она нашла себя, переступила через воздвигнутые ею барьеры, позволила свободе увлечь себя, раскрылась ему навстречу, а когда пальцы Рейна сжали ее волосы, она почувствовала только силу, которую он пытался сдержать, и желание ни с чем не сравнимого наслаждения, которое мог дать ей только он. Рейн продолжал целовать ее, но их тела не соприкасались, и тогда Микаэла взяла инициативу на себя. Когда он застонал, ее тело обдало волной жара, сердце распахнулось ему навстречу, и она приняла его, с жадностью слушая музыку его наслаждения.

Все барьеры рухнули. Микаэла отнимала у него силы, вбирала их своим жадным поцелуем, а когда она села к нему на колени, он почувствовал, что теряет самообладание. Рейн обхватил ладонями ее ягодицы, прижимая ее лоно к ноющим чреслам, изо всех сил борясь с желанием опрокинуть ее на спину и удовлетворить свою страсть. Но Микаэла хотела прекратить эти мучения, и если ей нужна сдержанность, он с радостью даст ей это. Тогда она ему поверит. Он вглядывался в чистые карие глаза жены, ощущал на губах ее дыхание, а когда откинул ей с лица волосы, она закрыла глаза, успокаиваясь от его прикосновения. Рейну хотелось закричать от радости.

— Мой муж, — прошептала она.

— Я здесь. Навсегда.

— Знаю.

Рейн обнимал ее, такую мягкую, податливую, гладил по спине, потом заглянул ей в лицо и увидел, что она крепко спит, улыбаясь. Сердце у него запело.

Микаэла свернулась под теплым одеялом, уткнувшись лицом в подушку. На ее бедре лежала какая-то тяжесть, рука мужа удобно устроилась между ее грудей, но это не вызывало ни страха, ни беспокойства, лишь чувство безмятежности, какой она и представить себе не могла. Микаэла не открывала глаз, наслаждаясь своими ощущениями, чистым и свежим запахом Рейна, удивляясь, когда он успел перенести ее в кровать.

Их кровать. Он принял ее без колебаний и отвращения. Почему-то она никогда не сомневалась, что он не похож на других мужчин, и доказал это. Она презирала себя за трусость, но ведь она никогда не думала, что так сильно влюбится в него.