Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

— Не знаю, — тихо сказал Уильям. — Я самый обычный рыбак.

— Уильям, — к нему подошла Йева и коснулась его волос на затылке, — у тебя срезали не только кожу с ладони, но и волосы.

— Великолепно! — коротко добавил Филипп, глубоко вздохнул и снова замолчал.

Прошло почти полчаса, все стояли и ждали. Граф лежал, его грудь равномерно опускалась и поднималась, будто он спал. Наконец он приоткрыл уставшие глаза и негромко обратился слабым голосом:

— Него, теперь можно…

Управитель закивал и, подготовив все, размотал жгут, убрал уже пропитавшуюся кровью ткань и наложил сверху новую. Рана на шее графа почти перестала кровоточить.

— Него, будь добр, разбуди старшую прислугу, пусть разогреют воду и принесут два таза. Один — в мою комнату, другой — в гостевую, которая ближе к моей спальне. Нашему гостю нужна чистая рубаха, да и мне тоже не помешает, но это можно уже утром… — Держась за кушетку, Филипп сел.

— Господин, я правильно понимаю, что вы переводите нашего гостя в верхние комнаты?

— Правильно. Вряд ли южане вернутся: они получили что хотели… Но я обещал, а обещания должно выполнять. Леонард, дай мне кинжал.

Филиппу поднесли протертый тряпками длинный южный нож. Он взял его, осмотрел, потом положил на вытянутый палец, наблюдая, как клинок балансирует.

— Хорошее оружие, — заметил он. — И конечно, никаких подсказок, кто может быть его хозяином. Найти столь грамотных исполнителей — большой труд, для которого должна быть большая цель…

Граф вздохнул и попытался встать. Ближе всех к нему стоял Уильям, который первым и подал ему руку. Опершись на нее, Филипп поднялся, распрямился и медленно побрел из кабинета.

Глядя на залитую кровью кушетку и пол, управителю оставалось лишь качать головой оттого, сколько всего ценного было испорчено и сколько работы добавилось прислуге… Поворчав, он заковылял на третий этаж будить слуг, чтобы заставить их убрать последствия нападения.

Глава 8. Верхний этаж

В темном кабинете, освещенном лишь свечой, остались трое — близнецы и гость. Они переглянулись. Первым искренним порывом Уильяма было подойти к Леонарду, протянуть ему руку и горячо поблагодарить того, кто участвовал в его спасении. Однако слишком долго он уже пробыл в замке, отчего стал забывать разницу между положением простого рыбака и графского наследника. Поэтому Лео ему это напомнил: и взором свысока, и предупредительным шагом назад, будто один вид Уилла оскорблял его. Так они и простояли некоторое время. Усмехнувшись, Леонард развернулся и пошел прочь. Качая головой, Йева взяла растерянного Уильяма под локоть и повела в новые покои.

Троица последовала за графом, который поднялся по лестнице. Он шел, сутулясь, слабой и вялой походкой, прижимая руку к шее.

На последнем этаже жила семья Тастемара. Сюда запрещалось заходить любому, кроме избранных слуг, принадлежащих к числу вампиров. Место это было сокровенное, глубоко личное, куда не дозволялось ступать человеку, поэтому все здесь напоминало скорее склеп: витая темная лестница, такой же темный коридор, освещенный лишь тонкими полосками света, пробивающимися из-под дверей, без единого окна или светильника.

Здесь находились восемь комнат, три из которых простояли запертыми уже несколько веков.

Первая дверь вела в кладовую графского семейства: слуги хранили здесь костюмы, постельное белье, посуду и прочие предметы быта. Вторая вела в покои Леонарда. Третья, четвертая и пятая комнаты были наглухо закрыты. Проходя мимо них, Уилл почувствовал прибитый запах пыли. Филипп подошел к шестой комнате, отворил громоздкую дверь с вырезанными на ней воронами и сделал приглашающий жест.

— Устраивайся, — произнес он. — Пока никуда не выходи, а завтра, ближе к полуночи, я зайду за тобой.

Граф побрел дальше, к крайней комнате, тонувшей во тьме, в которой и скрылся. Пропали и близнецы.

Заглянув внутрь отведенной ему комнаты, Уилл охнул от удивления. Все здесь было роскошно убрано, невообразимо богато и непривычно взору бедняка. Стены укрывались большими гобеленами с вышитым черным вороном на зеленом поле. В углу, справа от двери, стояла кушетка, обитая какой-то мягкой тканью, рядом с ней находился столик, а на нем — глиняная ваза с сухоцветами. Большое полуциркульное окно выходило на город Брасо-Дэнто. У окна стоял шкаф из того же дерева, что и стол, — Уильям впервые видел столь темную породу, явно иноземную. Между шкафом и кушеткой висела большая карта Севера. На полу лежал коричневый ковер с плотным и густым ворсом. Но больше всего изумляло даже не это обилие мебели, а огромнейшая кровать с балдахином. Позабыв об изгнании из деревни, Уилл мысленно примерился, что на ней могла бы умоститься вся его семья.

В неуверенности, какая охватывает любого бедняка, попавшего в богатую обстановку, он прошелся туда-сюда, ступил на ковер — и нога его провалилась в мягкий ворс. Тогда взгляд его упал на ботинки, которые отчего-то показались ему слишком грязными. Смутившись, он убрал ногу с ковра и обошел его стороной, будто гадюку. Затем потрогал кончиками пальцев удивительно мягкую обивку кушетки, но сильно надавливать не стал — побоялся испортить.

Даже в Больших Вардах все богатые сидели на скамьях, спали в простых деревянных кроватях, ну а на пол по большим праздникам клали грубый цветастый половик, который затем слуги бережно отмывали в ближайшем ручье, чтобы спрятать в сундук. Порой такие половики передавались из поколения в поколение как символ зажиточности. А тут целый мягкий ковер…

Все здесь для него было в диковинку!

Когда Уилл подошел к окну, то вновь испытал изумление, но уже смешанное с восхищением.

Перед ним во всей красе предстал Брасо-Дэнто, грозный и величественный. Город располагался у подножия замка, тянулся далеко вниз, оканчиваясь на серокаменных стенах и находя продолжение в бесчисленных полях, садах и графских рощах. Внутри же город был застроен причудливо: домишки жались плотно друг к другу, а некоторые улочки были настолько узки, что по ним нелегко давалась даже поездка на лошади. Чтобы восполнить эту тесноту, каменные дома стремились ввысь, к небу, и имели два, три, а порой и четыре этажа. Уильяму это казалось чудным: в Больших Вардах только владения купца Осгода были такими высокими. Все прочие же строились низенько, будто прибиваясь к земле. Тот же дом семьи Уильяма, который обрушило взрывом, был на самом деле сделан в один этаж, но с чуть более высоким потолком, что позволило оборудовать своеобразный жилой чердак.

Едва извиваясь, брусчатая дорога шириной в две телеги вела от единственных городских ворот к замку. Сам замок отделялся от всего мира высокой стеной с подъемным мостом, который в мирное время опускали, а также железной решеткой. Решетка