Власть - монополия на насилие - Олег Кашин

7 июня. Опрос фонда «Общественное мнение» об оппозиционных лидерах очень похож на те опросы, которые социологи делали в середине нулевых по заказу «Коммерсанта»: каждый год в конце декабря участникам опроса предлагалось назвать имена тех людей, которых они считают элитой. И каждый год список этой элиты оставался почти неизменным. В частности, за первое место из года в год боролись Алла Пугачева и Владимир Путин. В последние годы таких опросов у нас нет, но я думаю, что в этом смысле ничего не изменилось, и первым местам Пугачевой и Путина ничего не угрожает.

Опрос об оппозиционерах — это ведь то же самое. Самый популярный оппозиционер — Леонид Парфенов, второе место у Юрия Шевчука, за ним Алексей Кудрин, Борис Акунин и Ксения Собчак. Могу предположить, что если завтра на протестный митинг придет Алла Пугачева, то Парфенов уйдет на второе место.

Это понятная тенденция — у медийных людей всегда есть огромное преимущество перед героями блогов и площадей, и здесь самое время повторить любимую нашей оппозицией жалобу на федеральные телеканалы с их стоп-листами и понятной политической позицией. Но в топовой части фомовского опроса есть и Удальцов с Навальным, и Яшин с Немцовым, и Лимонов, и, в общем, нет повода жаловаться, что какой-нибудь оппозиционный лидер не попал в список. Все попали.

Просто Парфенов с Акуниным стали самыми популярными оппозиционными деятелями не только потому, что их чаще показывают по телевизору. Они не только «люди из телевизора», они — просто новые лица. А новых лиц российской оппозиции не хватает гораздо сильнее, чем власти.

Вспомните, какие восторги сопровождали весной появление двух оппозиционных муниципальных депутатов — Максима Каца и Веры Кичановой. Люди ведь радовались не тому, что Кичанова и Кац такие прекрасные, а тому, что они разбавили собой привычный и почти вечный набор людей на трибунах.

Та немноголюдная обойма, которую мы все знаем в лицо и по именам — даже самые молодые из них, тот же Илья Яшин, остаются оппозиционными лидерами по десять лет, и явно не собираются никуда деваться. Социальные лифты, об отсутствии которых модно говорить, в оппозиции работают гораздо хуже, чем даже во властной вертикали. Просто нет механизмов, позволяющих рядовому активисту за несколько лет сделаться популярным оппозиционным лидером. Когда стало известно, что Путин снова будет президентом, многие бросились считать, сколько им будет лет, когда Путин уйдет. Было бы неплохо посчитать также, сколько будет лет нынешним оппозиционным лидерам после ухода Путина — они ведь никуда не денутся и состарятся вместе с Путиным.

5 июня. В политической активности Михаила Прохорова самое интересное — не то, что он говорит или делает, а та внезапность, с которой он вначале возникает из ниоткуда, а потом исчезает в никуда. Во времена «Правого дела» или даже президентской кампании на это еще можно было не обращать внимания, а сейчас уже смешно. Когда на Болотной дерутся, Прохорова нет. Когда разгоняют активистов на бульварах — Прохорова нет. Когда ничего не происходит, Прохоров появляется, что-то говорит и опять исчезает. Я думаю, даже самый умный математик, даже Перельман не смог бы вывести формулу появлений и исчезновений политика Прохорова.

Эту формулу невозможно вывести, потому что в задаче недостает условий.

Политическое поведение Прохорова зависит от чего-то, о чем он нам не говорит. Есть какой-то загадочный фактор. А если еще точнее, от этого фактора зависит даже не политическое поведение Прохорова, а поведение на другом конце телефонного провода, по которому Прохорову кто-то звонит и просит еще раз поиграть в либерального политика. Я не слышал этих звонков, но уверен, что без них здесь не обходится.

Когда Прохоров был просто олигархом, какие-то непонятные его качества еще можно было списать на общую загадочность олигархической души. Теперь на это уже ничего не спишешь — Прохоров проходит по категории «системные оппозиционеры» и ведет себя именно как системный оппозиционер.

Но если остальные системные оппозиционеры присутствуют в информационном поле всегда, даже когда их не просят (посмотрите на Владимира Жириновского, например), то Прохоров появляется только тогда, когда это действительно нужно. Он бы, я уверен, не появлялся бы вообще, у него ведь на лице написано безразличие ко всем этим «ОккупайАбай» и Pussy Riot, но вот зачем-то появляется каждый раз.

Я не хочу обобщать, я уверен, что есть достаточное количество людей, которые верят политику Прохорову, в конце концов, в марте за него проголосовали миллионы, но все же — кто был на Болотной площади, кто следит за настроением «рассерженных горожан», тот подтвердит, что для этих людей Прохоров — не тот человек, за которым они бы хотели идти и кого хотели бы поддерживать. При этом вполне очевидно, что именно этой аудитории адресовано каждое новое выступление политика Прохорова.

Я даже не знаю, к кому именно я сейчас обращаюсь, но почему-то уверен, что он меня или слышит сам, или ему передадут. Пожалуйста, оставьте Прохорова в покое, не звоните ему больше, не просите делать никаких «громких заявлений» и «политических инициатив». Не заставляйте его создавать партию, не заставляйте его говорить о Pussy Riot.

Поймите, это все равно ни ни кого не действует, а только злит или смешит. Ну и Прохорова жалко — он мог бы спокойно тратить свои деньги, а вместо этого снова изображает оппозиционного лидера. Оставьте его в покое, не звоните ему. А если ему действительно захочется что-то сказать, он скажет это сам, и мне кажется, в этом случае его сразу услышат и поймут.

4 июня. Я не очень верю, что инициативе Андрея Исаева по поводу «Всероссийского дня разрешения трудовых споров» будет дан ход. Это и по нынешним меркам слишком эксцентричная инициатива. Но в любом случае кроме заявления Исаева на федеральном уровне никакой реакции на новочеркасскую годовщину не было, и это само по себе показательно.

Даже для советской истории новочеркасские события — случай беспрецедентный. Советская власть все-таки не каждый день размазывала печень своих подданных по асфальту, тем более с помощью танков, и полувековая годовщина трагедии все-таки заслуживала чего-то большего. Но президент не возлагал венков к проходной новочеркасского электровозостроительного завода, и памятника с вечным огнем тоже не открыли, и ни мемориальных выставок, ни даже кинопремьер — ничего, только выступление Исаева.

Предложение «днем трудовых споров» увековечить память о подавленном с помощью танков рабочем восстании звучит кощунственно, но вряд ли Исаев хотел сознательно поглумиться над погибшими в 1962 году. Скорее это случай перехода количества в качество, и депутата Исаева стоит понять. Он ведь всегда, семь дней в неделю и 24 часа в сутки живет в системе ценностей «Единой России». Партийное двоемыслие — это воздух, которым он дышит.

Я уверен, что Исаев просто не заметил, как странно прозвучало его предложение по поводу «Дня трудовых споров». Он ничего плохого не имел в виду, он просто ничего не заметил. Когда повторяешь, что выборы у нас честные, что оппозиция состоит из агентов Госдепа, а бюджетники на лоялистских митингах — это граждане, в искреннем порыве поддерживающие власть, — когда каждый день называешь черное белым, а белое черным, в какой-то момент уже перестаешь отдавать себе в этом отчет.