Они хотят быть как мы - Джессика Гудман

– Ранняя пташка, Джилл. – Он встречает меня зубастой улыбкой. – Полагаю, хочешь поскорее покончить с этим, а?

– Думаю, да.

Он жестом приглашает меня войти, и я устраиваюсь за первой партой. Доктор Джарвис зачитывает вслух инструкции из пакета, хотя я – единственная ученица в классе. Он смотрит на меня, потом на секундомер, лежащий на его столе.

– Что ж… приступай.

Следующие полтора часа я работаю на автопилоте: решаю уравнения, провожу вычисления, записываю анализ и пытаюсь объяснить в своем эссе, почему заслуживаю этой стипендии больше, чем любой из тех, кто параллельно со мной сдает такой же экзамен. Я заполняю одну за другой голубые экзаменационные тетради, выплескивая на их страницы все, что накоплено у меня в мозгу. К тому времени как доктор Джарвис откашливается, напоминая, что пора закругляться, я уже выжата как лимон.

Доктор Джарвис собирает и быстро просматривает мои работы. Затем поднимает на меня взгляд. Глаза у него теплые, а пушистая борода делает его похожим на Санту.

– Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала одно, – говорит он. – Мне было очень приятно видеть тебя своей ученицей. Им повезет с такой студенткой.

Я сглатываю комок в горле.

Доктор Джарвис неловко и нежно похлопывает меня по плечу.

– Такие студенты, как ты, попадаются не так уж часто. Надеюсь, ты это знаешь.

Я киваю и чувствую, как тепло разливается в груди. Я сдавала экзамен самостоятельно. И заслужила это чувство.

– Спасибо. – У меня перехватывает дыхание.

Он кивает и открывает передо мной дверь.

– Ступай.

Остаток утра растворяется, как кусочек сахара. Я переплываю из класса в класс на волнах адреналина, пронесших меня и через весь экзамен. Но эйфория обрывается, когда заканчивается урок французского.

– О, Джилл. Un instant, s’il vous plaît[67]. – Голову мадам Матиас подпирает высокий ворот водолазки, хотя на дворе весна, а у нее в классе и вовсе тропики. – Директор Вайнгартен хотел бы видеть тебя в своем кабинете. – Морщинки в уголках ее рта становятся глубже, когда она говорит. – Au revoi!r[68]

Это не сулит ничего хорошего. Мой рюкзак внезапно тяжелеет на тонну, а сердце уходит в пятки. Я тащусь к кабинету Вайнгартена, и перед глазами всплывают дверной проем из темного вишневого дерева и книжные стеллажи от пола до потолка. В приемной пахнет лаком и мятой, как будто здесь в конце каждого рабочего дня натирают полы. Я опускаюсь на массивный деревянный стул напротив секретаря, миссис Орман.

Она поднимает взгляд. Круглые серые глаза в сочетании с таким же круглым «бобом» придают ей сходство с бабулей. Ее губы дрожат, когда она узнает меня.

– Мисс Ньюман, конечно. Он ждет вас.

Я бывала в офисе директора Вайнгартена всего один раз, на следующий день после смерти Шайлы. Это был последний день учебного года, такой влажный и липкий, что юбка прилипала к бедрам даже при ходьбе. Я чувствовала себя как собака, потеющая на жаре. Директор вызвал меня, Никки и Марлу в свой кабинет и сел с нами в круг, выдвинув свой стул из-за стола.

– Девочки, – начал он. – Ваша жизнь в «Голд Кост» уже никогда не будет прежней. – Он был грубоват, но добр, что приятно. Все остальные относились к нам так, словно мы стеклянные вазы. Учителя отводили взгляды, лишь слегка пожимали плечами, понимающе кивали, потупляя грустные, сонные глаза. Бедные девочки.

Никки заплакала, вытирая сопли рукавом и оставляя неоново-зеленый след на запястье. Марла сцепила руки, ее плечи тяжело поднимались и опускались. Я на секунду задумалась, знает ли он, что случилось с нами, а не с Шайлой. И, если он заговорит об этом, как нам реагировать?

Но Вайнгартен увел разговор в другую сторону.

– У меня умер друг, когда я был примерно в вашем возрасте. Несчастный случай на лодке в Коннектикуте. Его звали Коннор Краусс.

Я вгляделась в кристально-голубую радужку его глаз. Они излучали тепло и великодушие.

– Это было самое значительное событие в моей юной жизни, – продолжил Вайнгартен. – Оно сформировало меня во всех отношениях. Его смерть заставила меня понять, что жизнь коротка и каждый миг особенный, поэтому им нужно дорожить. – Для пущей убедительности он поднял кулак. – Я научился любить неистово и разумно использовать свое время. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он остался жив, но без той потери я не стал бы тем, кем я стал. – Вайнгартен пристально посмотрел на всех нас, переключая внимание с Марлы на Никки и на меня. – Эта трагедия не пройдет бесследно и для вас. Отсутствие Шайлы изменит вас. Но оно не должно вас сломать. Не допустите этого.

Вся встреча заняла минут десять, как раз достаточно, чтобы показать, что он проявляет заботу, но недостаточно для того, чтобы задать слишком много вопросов или выявить реальные проблемы. Он не спросил, почему мы собрались все вместе в ту ночь и что предшествовало смерти Шайлы. Он просто не хотел этого знать.

После этого он отпустил нас в класс, где мы собрали вещи и покинули школу «Голд Кост» на три летних месяца.

Я совсем забыла о той встрече до сегодняшнего дня. Мы с Никки и Марлой никогда не вспоминали о ней. Даже не знаю, приглашал ли Вайнгартен на беседу Квентина, Генри и Роберта, и, если приглашал, почему решил разделить нас по гендерному признаку.

И теперь мне интересно, в каком образе предстанет Вайнгартен на этот раз. Будет он доверительным и близким, как тогда, или официальным, как на утренних школьных линейках по понедельникам. А может, совсем другим, суровым деспотом, о ком, я слышала, шептались в коридорах трудные дети. Те, кто хулиганил или плохо учился, рискуя не окончить школу вовремя. Те, кого отстраняли от занятий и чьи родители жертвовали сотни тысяч долларов только для того, чтобы их детишек держали здесь семестр за семестром. Грэма вызывали к директору после фиаско на Весеннем балу. Но он ни словом не обмолвился о том, что происходило в кабинете.

– Мисс Ньюман, пожалуйста, проходите. – Вайнгартен встает из-за стола и жестом приглашает меня занять стул напротив. – Закройте за собой дверь.

Я присаживаюсь на краешек сиденья и жду.

– Так-так-так. – Он улыбается, обнажая все зубы. – Должен признаться, я никогда не думал, что вызову вас сюда. Но, похоже, нам есть что обсудить, юная леди.

Ноги наливаются свинцом, и я изо всех сил стараюсь скрестить их в лодыжках, но они не слушаются. Я полностью парализована.

– Я должен спросить вас, мисс Ньюман. Вы копаетесь в прошлом. Зачем?

Вайнгартен откидывается на спинку стула, взметывая брови, как будто в ожидании чего-то удивительного.