Темна египетская ночь - Дия Гарина

Три алых розы расцвели на ее обтянутой белым шелком груди, чтобы через секунду превратиться в безобразные кровавые пятна, навсегда вырывающие из моей жизни радость и смысл. Кажется, я закричал и изо всей силы саданул по проклятому куску зеркала. Это трудно понять, а объяснить еще труднее, но я действительно умудрился ударить кулаком по вертевшемуся внутри меня осколку и даже порезался. Но осколок тоже пострадал, расколовшись на три почти равные части, в каждой из которой моя жена медленно падала навзничь, опрокинутая тремя пулями. Стоп. Не тремя. В одном из осколков кровавых пятна было только два. А значит… Честно говоря, я не понял, что же это значит, а просто замолотил по зеркальным частицам, дробя их чуть ли не в пыль. Но даже самый маленький осколок продолжал исправно показывать мне Ольгу. С тремя пулевыми отметинами. С двумя… Где-то мелькнуло даже одинокое красное пятно, как раз над сердцем.

Осколки завели во мне безумный хоровод, вращаясь быстрее с каждой секундой. Они рассекали меня на части, заставляя слезы катиться из-под закрытых век. Но я все искал тот единственный кусочек будущего, где моя Ольга осталась живой и здоровой, целой и невредимой, без единого пятнышка крови на ослепительно белой блузке. И путь от моего рассудка останутся кровавые ошметки, я все равно найду его. Найду! Найду-у-у…

Най-ду… Ду-най… ДунаЙ. ЙошкарлА. АрмавиР. РигА. АбакаН. НальчиК. КаиР. Каир… Что-то знакомое… Каир – столица Египта, страны пирамид. Один из мегаполисов Земли. Третьей планеты Солнечной системы. Ответы выскакивали чертиками из табакерки простые и конкретные, как «пацаны» из бригады криминального авторитета Сорокина. Сорокин… Кажется, я когда-то имел с ним дело. Кажется, он угрожал убить моего сына. Кажется, мне кто-то тогда здорово помог. Кажется, он и сейчас мне помогает…

– Когда кажется, креститься надо, – посоветовал до боли знакомый голос. И я, ухватившись за него как за протянутую руку, начал медленный подъем с безмолвной черной глубины. А, когда, наконец, достиг поверхности, открыл глаза.

– Ну, ты, Игорек, блин, даешь! – воскликнул экстрасенс Андрюша, озабочено заглядывая мне в душу своим фирменным взглядом. – Умеешь устраивать ближним веселую жизнь. По полной программе.

– Сколько? – чуть слышно спросил я, вызвав недоумение на лице моего великого и ужасного гуру.

– Чего сколько?

– Сколько веселой жизни я вам устроил?

– А-а-а. Да не так уж и много. Всего шесть дней прошло с момента, как ты, ослушавшись своего друга и учителя, чуть не превратился в безмозглое растение. Хорошо, я рядом оказался. А то…

И тут Андрея прорвало. Он ругался как портовый грузчик после полугодовой задержки зарплаты. Общий смысл его речи, состоящей сплошь из ненормативной лексики, сводился к тому, что если я непонимающий простых инструкций идиот, то не стоило тратить время и силы вытаскивая меня из безумия. Поскольку оно и есть мое самое обычное состояние.

Пока он отводил душу, я успел оглядеться и понял, что нахожусь в знакомом медицинском боксе, с дверью, рассчитанной на небольшую ядерную войну. И, похоже, торчу здесь все шесть дней. Шесть дней! А если за это время…

– Что с Ольгой?! – почти крикнул я, помешав своему спасителю, закончить трехэтажную матерную конструкцию.

– Ты чего кричишь? – опешил Андрей. – Нормально с ней все. Живет в «люксе». Обедает с моей Риткой за миллионерским столом. Прекрасно выглядит…

– В отличие от тебя – пробормотал я, немного успокоившись. – Выглядишь ты, честно говоря, хреново.

– Я и чувствую себя хреново, – Андрей устало провел по глазам, запавшим так, что создавалось ощущение, будто смотрят они из затылка. – Совсем меня этот Ашраф достал. У него, видите ли, дела на бирже идут хуже некуда. Вот он меня по будущему и гоняет от заката до рассвета. Ночью я на крыше сижу, как кот мартовский, а днем с тобой мал-мал колдую. Ну, и подустал немного.

А вот насчет «немного» мой гуру явно поскромничал. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться: Андрей еле держался на ногах от усталости. Он даже не поинтересовался, почему я нарушил его инструкции, что в другое время не преминул бы сделать обязательно. И это тоже о многом мне говорило.

– Слушай, Игорек, ты тут пока в одиночестве полежи, а я пойду посплю. Скоро Ашраф меня для очередного разговора пригласит. Не иначе будет плакаться насчет своего тяжелого финансового положения. А потом опять в свою центрифугу посадит. Вот тебе классическая потогонная система в действии. Не слезет с меня, пока досуха не выжмет, капиталист хренов.

– Откажись! – потребовал я, – Он ничего тебе не сделает. Из-за Ритки. А на суде я как-нибудь выкручусь!

– Выкрутится он, – буркнул Андрей под нос, нажимая на кнопку звонка. – Тоже мне, волчок нашелся! Лежи и не рыпайся. Тебе сейчас надо сил набираться. И душевных, и физических. На тебя девок ведь оставлю, если вдруг со мной что-нибудь…

– Это что ты имеешь в виду? – приподнялся я на локте и попытался просверлить взглядом дырку на его переносице, – Колись, говорю, что вы там с этим козлом миллионерским задумали?

Но экстрасенс только отмахнулся от меня, как от надоедливого дистрибьютора, и быстро направился к открытой охранником двери. Подскочив с кровати, я попытался схватить его за рукав, дабы призвать к ответу, но опоздал. Дверь с лязгом захлопнулась, едва не прищемив мне пальцы.

Какое-то время я стоял, пытаясь согнать в кучу мысли, разбежавшиеся в разные стороны, как олигархи от президента. И даже не сразу заметил, что мои активные действия, вроде подскока с кровати и броска к двери, не имели обычных последствий. То есть перехватывающей дыхание боли. Видимо, «великий и ужасный» не только о моей больной душе позаботился, но и о бренном теле. Быстро ощупав себя, я убедился, что с ребрами почти все в порядке. А вот раздробленная пулей рука все еще не в лучшей форме. Хорошо если через месяц заживет… Месяц! Да за месяц увиденное мной будущее запросто превратится в настоящее. И тогда Ольга… Ведь я так и не могу вспомнить удалось ли мне отыскать среди осколков времени тот единственный, в котором она осталась жива. Значит, нужно бежать. По крайней мере, ей. Потому что все, мною увиденное должно произойти именно здесь. На крыше. В перекрестье цветных лучей созданной древней цивилизацией машины. Значит, я должен что-то придумать. Должен. И, значит, придумаю.

Однако, сложность состояла в том, что мыслительными процессами у меня и сейчас не все в порядке. Сосредоточено думать о чем-то одном я мог не дольше нескольких секунд. Мысли скакали солнечными зайчиками и, чтобы навести порядок в своем головном компьютере, я прибег к опробованному еще во времена студенчества средству, прекрасно вправляющему мозги. Завернув в ванную, я подставил голову под струю ледяной воды и держал до тех пор, пока скованные холодом мысли не прекратили свое броуновское движение.

Полотенца под рукой почему-то не обнаружилось, и я вынужден был воспользоваться сушилкой для рук. Теплый ветер ударил в затылок, и мне вдруг стало очень легко и весело. Ветер! Как я мог забыть? У меня теперь есть отличный помощник, потенциал которого я так и не постиг до конца. Но кто же мне мешает этим заняться? Времени хоть отбавляй, одиночества тоже… А, когда я определю границы невозможного, тогда и посмотрим, господин Салех, с кем Фортуна под ручку пройдется.