Простая смертная - Екатерина Оленева

Я заставила Молнию извергнуть пламя, отпуская души несчастных, если таковые всё же есть, в Долину Смерти. И во мне самой в тот момент словно что-то сломалось. Или, напротив, родилось – ярость, подобной которой я раньше не знала никогда.

В тот момент я не осознавала, что эта ярость не совсем мне принадлежит. Что не я её источник – а яростный зверь, чёрной тенью несущийся над землёй.

Я представлялась себе карающей дланью, готовой опуститься на голову моему любимому супругу.

Наивная, я понятия не имела о том, что мне ждёт…

Было чувство, будто солнце закрыло туча, но вскоре чёрная тень летела уже передо мной. Теперь над землёй плыло не два острых крыла, а четыре. Выгнув голову, мне удалось увидеть Пламя. Резкий крик-полусвист словно кинжал пронёсся надо мной и Молнией и без слов мы обе поняли сигнал. Нас просили снизиться. Молния пыталась заартачиться и проявить своеволие, но всё же подчинилась моему мысленному приказу. Сама я была слишком сердита и встревожена, чтобы проявлять характер.

Я надеялась, что первым, кого увижу, будет Эвил, а не его брат. Вид у Атайрона всегда был дикий, грозный и нелюдимый и, даже находясь в самом отвратительном настроении я не отважилась закатить сцену. Да и прав на неё в случае с Чернокнижником было меньше.

Хотя… я все-таки королева? И у меня может быть свой взгляд на политику! Так что…

Скользнув на землю, тяжело дыша от гнева и усталости, я дожидалась, пока Атайрон приблизится. Он выглядел… тёмным. Казалось, нечто мрачное и жуткое движется впереди его высокой, сухопарой фигуры, как духота и полный штиль разливаются в воздухе перед самой грозой.

Вопреки моим ожиданиям, подойдя, он не проронил ни слова, даже просто не поприветствовал, лишь не сводил с меня будто обведённых чёрной тушью, глаз. В его взгляде сквозило нетерпеливое ожидание и… что-то ещё, отчего меня кольнуло дурным предчувствием.

Атайрон явно ждал, чтобы я первой подняла мяч, вступив в беседу. И я не стала с этим долго тянуть.

– Что здесь происходит?! Вы половину страны обратили в руины, уничтожив столько невинных людей? Атайрон, вы что – с ума сошли?! Как всё это понимать?

– Понимать? – нахмурился он. – Разве кому-то нужно, чтобы ты что-то понимала?

– Ты сейчас издеваешься надо мной, что ли? Мне нужно это понять!

– О! Я легко могу объяснить…

– Эвил заверял меня, что это не война, не нападение, а всего лишь карательная акция, направленная на конкретных людей. Он обещал, что всё дело ограничится нападением на один замок, но то, что я видела, пролетая над землями Розовых Песков, мало походит на локальную операцию. Куда больше смахивает на геноцид!

Атайрон, наклонив голову, резко стянул кожаные перчатки с рук. Не глядя на меня, коротко сообщил:

– К тому, чему ты стала свидетелем, Эвил, увы, не имеет отношения.

Я в недоумении воззрилась на моего нелюбезного шурина.

– Я не понимаю…

– Да. Это предсказуемо, – в кривой усмешке на его лице не было ни тени веселья.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Хочу? О, нет. Но у меня, кажется, нет другого выбора, как лично сообщить тебе пренеприятную новость.

– Какую новость?

Губы плохо слушались от волнения, хотя я не была готова поверить в самое страшное. Я даже думать боялась, что…

– То, что ты назвала геноцидом (хоть понятие не совсем знакомое, но я могу догадаться, что ты имеешь ввиду) – это моя месть за случившееся с моим братом.

Меня охватила нервная дрожь:

– Атайрон, где Эвил?! – от волнения голос срывался на крик.

Наше состояние, видимо, передавалось и драконам. Они оба нервничала и, то и дело вскидывая крылья, оглашали окрестности раскатистым рёвом.

Он тяжело опустил мне руки на плечи, глядя прямо в глаза:

– Мне очень жаль…

– Жаль – чего? – будто на автомате откликнулся я, глядя ему в глаза, словно взглядом пытаясь остановить то, что сейчас должно было произойти.

– Что лично приходится сообщать тебе эту новость. Буду честен – я бы предпочёл, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Но раз уж ты здесь, чтобы не привело тебя сюда, – я почувствовала, как его пальцы сжались сильнее, наверное, потому на этом месте будут синяки, но сейчас это не имело значения.

Я была готова едва ли не вытряхнуть из него правду. Или успеть заткнуть ему рот, чтобы никогда её не слышать.

– Эвил всегда любил играть в Белого Рыцаря. Не знаю, в кого в нём это. Возможно, именно потому Санисторов в своё время и свергли…

– Атайрон, я сейчас с ума сойду!

– Вместо того, чтобы ударить сверху, как мы и собирались, он решил вести переговоры, – с иронией и горечью проговорил Чернокнижник.

– Что? – поморщилась я, не совсем понимая суть. – Какие переговоры? Зачем? О чём?

– Ну, это не мой брат был их инициатором. Эппалы прислали парламентёра под белым флагом и просили о возможности диалога. Мой брат счёл за благо уважить их просьбу. Благородно, правда?

Я смолчала, потому что весь этот разговор не предвещал мне ничего хорошего.

– Я пытался отговорить его, но он меня не послушал. Он никогда меня не слушал! – горячо прорычал Атайрон. – На все мои возражения, глупец твердил, что уничтожить врага мы всегда успеем, что, возможно, Эппаллы хотят выдвинуть конструктивное предложение. Мой слишком мягкосердечный, для возложенной на него миссии, брат, всегда до последнего старался не проливать крови. «Ведь это кровь моих подданных», – говорил он.

– Он отправился на переговоры? – не выдержала я долгих предысторий. – Один?!

– Мы разделились. Я должен был прикрывать сверху, на случай если что-то пойдёт не так.

– И судя по всему, так и случилось?! Атайрон! – я больше не владела собой и вцепилась в него, схватив за груди и встряхнув, насколько хватило силы. – Где мой муж? Что с ним стало? Он – жив!?

Пальцы Адейра, сжавшись на моих предплечьях, рефлекторно заставили мои руки разжаться, и он резко оттолкнул, едва ли не отпихнул меня от себя.

– Атайрон? Эвил…

– Я не знаю, – прорычал он.

– Ты не знаешь?

– Нет. Я не знаю, жив мой брат или нет. Ясно?!

– Нет, не ясно! Вы отправились вместе! Вы должны были сражаться – вместе! Вы всё время были рядом и с вами были драконы. Как случилось, что ты здесь, а он…

Атайрон постарался взять себя в руки. И я сделала то же самое. В конце концов то, что мне не заявили наверняка о смерти моего любимого меня немного обнадёжило. Оставалось маленькая надежда на то, что ситуацию можно изменить к лучшему. Главное, понять, что случилось, чтобы потом решить, как действовать дальше и чем можно помочь.