Стражи. Боги холода - Максим Макаренков

Из-за двери донеслось бодрое, – Иду-иду! Сейчас, Танечка!

Щелкнул замок, и профессор, открыв дверь, широким жестом пригласил гостью:

– Заходите! Душевно рад, душевно рад вас видеть, Таня!

Широко улыбаясь, девушка вручила Игорю Львовичу пакет с тортом, и, обняв, поцеловала в щеку. Пожилому профессору по-мальчишески льстило, когда женщины давали понять, что все еще видят в нем интересного мужчину, а Тане нравилось видеть, как молодо загораются у него глаза и расправляются плечи.

К тому же Малинин действительно производил впечатление. Среднего роста, сухой, смуглокожий, с острыми, словно вырезанными стремительным росчерком ножа чертами лица, профессор даже дома носил тщательно отглаженный костюм и белоснежную сорочку с тщательно повязанным галстуком.

Таня украдкой глянула вниз. Так и есть – на ногах легкие туфли. Она ни разу не видела, чтобы профессор носил тапочки.

Заглянув в пакет, Малинин зацокал языком, – Ну не стоило, Танюша, зачем же так разоряться?

– Да вы что, Игорь Львович? Какое разорение! И потом, я девушка работающая, могу себе позволить угостить уважаемого мною человека тортом! А теперь, пойдемте пить чай!

После звонка Яна, Таня думала, как вести себя с профессором, стоит ли рассказывать ему об опасности, и решила что, если не заметит ничего подозрительного около дома и в подъезде, то не будет волновать пожилого человека.

– Проходите в гостиную, Танечка, а я сейчас соображу нам чайку, – и Малинин, унося пакет с тортом, прошел на кухню.

Таня же, скинув кроссовки, надела домашние туфли, выставленные для нее Игорем Львовичем, и прошла в гостиную. С первого своего посещения этой квартиры, она почувствовала себя у профессора неожиданно уютно.

Идеальная чистота, легкий запах жидкости для мытья стекол, почти неуловимый запах хорошего мужского одеколона, и запах книг… Это было книжное царство. Огромные, до потолка, книжные шкафы притягивали Таню, гипнотизировали, заставляли забыть о времени. Она бродила от шкафа к шкафу, осторожно снимая с полок тяжелые тома, проводить кончиками пальцев по старинным потемневшим переплетам, открывать книгу, прочитывать абзац-другой, ставить на полку, и переходить к следующему шкафу. И так, пока профессор не вносил в комнату поднос, бодро оповещая:

– Чай подан, Татьяна Владимировна, извольте к столу!

Заваривать, или, как он говорил, готовить, чай Малинин не позволял никому, и после второй возмущенной отповеди Таня перестала бросаться ему на помощь. Тем более, что чай действительно получался изумительно вкусным.

– Извольте к столу! – объявил Игорь Львович, появляясь в дверях с подносом, на котором стояли чайные чашки, чайник, накрытый колпаком в виде устрашающего молодца в казачьем наряде, и тарелка с аккуратно нарезанными кусками вафельного торта.

Поставив поднос на столик, вокруг которого стояли три мягких кресла, Малинин, сосредоточенно хмурясь, разлил чай по чашкам, взял в руки свою, и с наслаждением откинулся на спинку.

– Итак, Таня, вас заинтересовали мои визитеры. Честно говоря, мне и самому они показались несколько странными, но, с другой стороны, в последние годы происходит столько непонятного для моей головы, что я временами начинаю думать, не нависла ли надо мной угроза старческого маразма.

Таня фыркнула в чашку:

– Что вам точно не грозит, Игорь Львович, так это маразм. Уж вы мне поверьте. А скажите, почему эти гости показались вам необычными?

– Они казались очень, – профессор пошевелил пальцами в воздухе, – информированными. Но не глубоко, а так, словно получили основательный инструктаж и сейчас спрашивали меня по установленной схеме.

– То есть? – не поняла Таня.

– Они задали мне несколько вопросов для проформы. Уже из этих вопросов я понял, что они знают о том, что Брюс чертил карту Москвы и Подмосковья, имели мои визитеры представление и о «местах силы». Что, должен заметить, само по себе необычно для молодых людей неброской внешности и явно спортивным телосложением.

Профессор с аппетитом захрустел вафельным тортом, и Таня воспользовалась моментом, чтобы задать следующий вопрос:

– Игорь Львович, а они о каких-то конкретных местах спрашивали? Вам не показалось, что какие-то места их интересовали особо?

– А вы знаете, Таня, да, похоже, интересовали. Они очень настойчиво выводили меня на разговор о местах силы, которые находятся в заброшенных или малоизвестных местах вокруг Москвы. Казалось, для них представляли интересы те, что уже во времена Брюса считались «сильными» и сохранили эти свои свойства и по сей день.

– А разве они не сохраняют их постоянно? – удивилась Таня.

– Нет. Конечно же, нет, – оживился Малинин, – В качестве примера приведу такой термин – «намоленная икона». Слышали, наверняка? Или «намоленное место». Если отбросить мистику, то это место, которым постоянно является объектом поклонения. Грубо говоря – место, или предмет, которым постоянно пользуются. И справедливо это даже в отношении самых что ни на есть обычных предметов.

– Вот, видите часы? – профессор протянул к ней руку. На запястье, на потертом кожаном ремешке красовались старые поцарапанные часы, едва ли не довоенных времен.

– Вижу, – подтвердила Таня.

– Часам этим лет, куда больше чем вам. Они со мной такое прошли, что рассказать – не поверите. Ходят до сих пор секунда в секунду. А почему? Это мои часы. Я их ношу, практически не снимая. Можете считать, что я им отдаю часть своей энергии, а они меня благодарят своей. С «местами силы» схожая история, но, конечно, куда более сложная. Люди отдают таким местам, свою энергию, силы, а то и жизнь, совершают определенные ритуалы, а взамен…, – Малинин сделал небольшой глоток, – взамен они получают доступ к силам этого места.

– Так они все какими-то конкретными местами интересовались? – старательно скрывая нетерпение, спросила Таня.

В ней нарастало непонятное беспокойство. Здесь, в гостиной, где она всегда отдыхала душой, беседуя с умницей профессором, в окружении книг, за чашкой горячего чая, Тане неожиданно сделалось неуютно. Словно подул откуда-то неприятный сырой ветерок, заставляющий ежиться и кутаться в теплый платок.

– Да, вполне конкретными. Одно такое место – старая церковь в деревне Егорьевка. Захудалая деревушка в районе Видного. Но место, на самом деле, очень непростое. В свое время там находились языческие капища, потом неоднократно и в самой церкви, и в деревеньке происходили вещи, скажем так, малоприятные, объяснить которые можно было только тем, что кто-то пытается совершить там некие ритуалы, весьма далекие от православных.

– А второе?

– Второе – старое, ныне почти заброшенное кладбище в районе поселка Семивраги. Есть свидетельства, что оно неоднократно использовалось для сокрытия самых неблаговидных делишек. Незадолго до Первой мировой там накрыли не то секту, не то банду, для нас важно то, что, по свидетельствам очевидцев, свои жертвы они прятали именно на этом кладбище. Существуют и более ранние свидетельства того, что место это использовалось для жертвоприношений, возможно, человеческих!