Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

всё снимается и записывается. А может, уже устали друг от друга. Генералу видеть близких соратников на этих пирах было иногда гаже, чем гостей из простонародья — всех этих мэров, местных уполномоченных, старост, делегатов от сёл и деревень, посланных засвидетельствовать почтение и милостиво принятых при дворе. Они хотя бы не пытались подкопаться друг под друга, а просто пили, жрали и глазели на всё.

Следующий сабантуй планировался на Новый год.

Хотя сегодняшний день тоже мог бы стать праздничным, потому что на него приходилась годовщина создания СЧП. Да, в этот день несколько лет назад их шайка решила натянуть на себя новую кожу, прикрыться якобы существующей на острове Сахалин Администрацией, и это дало им второе рождение. Они сорвали джек-пот. Появились и добровольцы, желающие перейти к ним в услужение, и целые поселения, которые стремились под их опеку. И союзники из отдалённых племён и народов. А вместе с ними и оружие, и техника, и ресурсы. Не сразу, но всё пришло.

Но Уполномоченный праздник отменил! И даже посиделки в ближнем кругу. Сделал крутой поворот. Решил отмежеваться от их прошлого. И торжественные даты ввести новые, и счёт вести с нуля.

«Что ж, — подумал генерал Петраков, — его можно понять».

В последних документах слово «Сахалинское» отбрасывалось, как и буква «С» в СЧП. Теперь они стали просто Чрезвычайным Правительством.

Вместо праздника правитель назначил на этот декабрьский вечер совещание.

Для народа не стали выкатывать бочки с напитками, раздавать хлеб и веселить балаганными представлениями с медведями, цыганами, акробатами (как делали уже в Калачёвке пару раз). На людей это тогда подействовало магически. За простенькую жратву и зрелища с красноносыми клоунами в старых, побитых молью пиджаках они готовы были простить необходимость пахать без отдыха и платить оброк, который стал больше, чем раньше отдавали господину Гогоберидзе, прежнему тутошнему хозяину.

Но Гога не умел показывать свою заботу о народе. Поэтому и плохо закончил. Его живьём сожгли в покрышках, зажарили, как гуся. И не народ спалил, а новые господа, отжавшие у него деревни, потому что имели на эти земли, где поблизости находилось старое нефтехранилище, большие планы.

Понятно было, что разговор сегодня предстоит серьёзный. А на столе не оказалось стаканов для минеральной воды. Графины с водой были, а стаканов не было! Выглядело это как издевательство. Особенно если сидеть придётся долго. Если кого замучает жажда — будет пить из графина, как свинья? И неизвестно ещё, как на это отреагирует хозяин…

Но все понимали, что тут не ошибка, а задумка. И терпели.

Его превосходительство товарищ Уполномоченный, который сам подолгу мог обходиться и без воды, и без пищи, и без туалета (говорили, что и без сна), таким образом показывал своим приближённым бренность всего сущего.

А ещё добивался, чтобы не отвлекались. И не тянули, не тратили его время.

Хоть совещание и называлось «большим», но в последний год туда приглашались только члены ближнего круга — от пяти до семи человек, не считая самого Виктора, бессменного председательствующего.

В том, что Виктора называли Виктором, не было ни грамма фамильярности. Наоборот. Разве у солнца или бога может быть отчество и фамилия?

Поэтому и фамилия лидера — «Иванов» даже в документах использовалась редко. Уж очень она простая, неблагородная.

В этот день их должно быть пятеро вместе с ним. Но один опаздывал. Министр обороны генерал Петраков. Или просто Генерал.

Генерал сейчас чувствовал себя неуютно. Опаздывать, когда тебя ждёт повелитель, неприлично. Но повелитель не гневался — сам отправил его наблюдать за встречей прибывающих из-за Урала караванов. Сейчас как раз вернулись последние.

Два, скорее всего, потеряны безвозвратно. Искать их нецелесообразно. Поскольку связи с ними нет уже давно, то дело, скорее всего, не в снежных заносах, не в поломках машин, а в уничтожении караванов местными.

Только один отряд из находящихся к востоку от Урала молчал не просто так, а соблюдал радиомолчание. Таков был план. У отряда было особое задание.

Конечно, там тоже могло что-то случиться. Но Генерал верил в них.

Это была не колонна, перевозящая грузы, фураж или пленных, а боевое соединение. Причём элитное. Не какие-то служившие Орде «чучмеки» (как презрительно называли присягнувших ЧП наполовину цивилизованных людей, чумазых, не глядя на их народность и язык). Отборные бойцы, оставленные специально для прикрытия восточных рубежей и уничтожения тех, кто дерзнёт вторгнуться на земли Орды.

И хотя они могли выглядеть со стороны как обычный караван грузовиков, вывозящий награбленное, на самом деле каждый из этих грузовиков имел спрятанную под брезентом пулеметную турель и бронирование, а внутри сидели не грузчики и не фуражиры, а солдаты. Причём лучшие. И командовал ими человек по кличке Ящер. Про которого в Калачёвке многие думали, что он не совсем человек.

***

— Пожалуйте, — двухметровый телохранитель-референт в чёрном сюртуке, специально сшитом под старину, объявил о его приходе и открыл дверь.

Проходя мимо охранника, Петраков отметил, что не может понять, надет ли на нём бронежилет, — настолько он был мощным. А ведь этот бугай, одетый как гробовщик из прошлого, выполнял ещё и функции секретаря. Значит, совсем не был туп. У него ещё имелся брат. Звали их Фома и Ерёма, но эти имена не были даны им при рождении. Похоже, у братьев имён вообще не было, только клички. Не близнецы, но похожи сильно. Уже никто не помнил, когда они прибились к их компании. Ещё зелёными пацанами, дикими, почти Маугли. Но старший, Фома, умел читать, и секретарём был он, а Ерёма мог похвастаться только мускулами.

У других членов Кабинета секретарши по старой традиции — женщины, но Уполномоченный считал баб чем-то вроде полезной мебели и никогда бы им не доверился. Жён у него было несколько, одна из них даже «официальная», но никто их не видел, и жили они не в резиденции, а в отдельном доме. Если и выходили из него, то под надзором и с соблюдением конспирации.

— Ваше превосходительство, — генерал Петраков изобразил краткий поклон, входя в круглое помещение комнаты для заседаний на третьем этаже бывшего дворца Гоги. — Срочные новости. Конфиденциально.

Первые десять минут заседаний записывались на видео «для истории», поэтому надо было разыгрывать комедию. Эти минуты заполнялись формальной чепухой. Более важные вопросы обсуждали по-простому, когда секретарь выключал камеру.

Виктор поднял руку, и его перст указал в сторону двери.

«Всем вон», — означал этот жест.

Шонхор, Иван Петрович Востриков и Степан Рябов,