Соблазненная дьяволом - Тереза Медейрос

Эмме пришлось скрыть тайную улыбку, когда она вспомнила, как Джейми ласкал мягкую округлость ее груди, как будто притрагивался к самой изысканной драгоценности.

— Любимая моя девочка! — дрожащими губами произнесла мать Эммы, поднимая глаза к лицу дочери. Из ее глаз полились слезы. — Таких красивых, как ты, я никогда не видела. Ты у меня самая прекрасная!

Она опять заключила дочь в свои объятия, но тут Эмма почувствовала, что кто-то нежно гладит ее по волосам. Она открыла глаза и обнаружила рядом отца. На его лице отчетливо просматривались следы последних пьянок, но сейчас глаза были ясными, а рука — твердой.

— Здравствуй, девочка моя, — улыбаясь, сказал отец. — Мы все рады, что ты вернулась.

Потом несколько минут царил совершенный беспорядок, когда подбежали сестры Эммы, стрекотавшие, как стая сорок.

— Ну и каково это — быть пленницей такого трусливого негодяя? — поинтересовалась Эдвина.

— Неужели он связал тебя и настаивал на своем? — спросила Элберта, не обращая внимания на возмущенный вздох матери.

— Неоднократно? — с надеждой в голосе добавила Эрнестина.

— По правде говоря, этот Синклер не обращал на меня никакого внимания, — солгала Эмма, охваченная воспоминаниями: вот Джейми впервые целует ее на залитом лунным светом крутом обрыве; Джейми несет ее по снегу к дому Мьюиры, и снежинки на его ресницах сверкают, как бриллианты; Джейми, обнаженный, стоит перед ней на коленях, не в силах больше скрывать своего отчаянного желания. — Всякий раз, когда он смотрел на меня, я уверена, что ничего не видел, кроме толстого кошелька с золотом, который надеялся получить, отправив меня назад к графу.

Все три девушки выглядели удрученными.

— Но он хотя бы грозил обесчестить тебя, если ты посмеешь сопротивляться ему? — осмелилась спросить Элберта.

— Боюсь, что нет, — вздохнула Эмма. — Почти все это время я провела, привязанная к дереву, наблюдая, как Синклер и эти его дикари, которые скачут с ним по горам, пьют виски и отпускают грубые шутки по поводу расходов моего бедного жениха.

Граф сжал фарфоровые челюсти.

— Мы тут с ума сходили от волнения, детка, — признался отец Эммы. — Только на прошлой неделе люди графа вернулись и сообщили, что тебя застрелили, когда они передавали выкуп. С тех пор они все это время прочесывали горную местность. Как тебе удалось спастись?

— Да, — граф с трудом сглотнул, как будто у него болело горло, — я уверен, нам всем будет интересно послушать, как тебе удалось вырваться из лап этих мерзавцев.

— О, все это только благодаря вашему мужественному племяннику! — Эмма повернулась и обхватила Йена за талию, шутливо притягивая его в их веселую компанию. — Меня спасла его поразительная быстрота реакции и мгновенная сообразительность.

— Меня это нисколько не удивляет. — Эрнестина завладела другой рукой Йена, глядя на него, как любящий кролик. — В первое же мгновение, как только мы встретились, я была готова сказать, что у мистера Хепберна героический характер.

— Вы слишком добры, мисс, — сквозь стиснутые зубы процедил Йен и попытался освободить руку, но Эрнестина вонзила в нее ногти, отказываясь его отпускать.

— Меня нисколько не задело, что Синклер преследует такую низкую цель, — сказала Эмма. — К счастью, его выстрел лишь оцарапал мое плечо.

Граф бросил убийственный взгляд в сторону крепкого человека, стоявшего рядом с ним с шапкой в руках и издававшего звуки, подозрительно похожие на возгласы досады.

— Когда он увидел, что я упала, Йену удалось быстро перетащить меня в безопасное место, пока другие открыли огонь, и прятать меня, пока не решил, что наступил достаточно безопасный момент, чтобы мы спустились с горы. — Эмма нежно сжала плечо Йена. — Кто бы мог подумать, что у такого джентльмена, как Йен Хепберн, есть талант выживать в диких условиях?

— Я часто повторял, что у моего племянника много талантов, — пробормотал граф, отказываясь смотреть в глаза Йена.

Оставив Йена в объятиях Эрнестины, Эмма вернулась к графу. Она опустила голову, глядя на него, чем намеренно подчеркнула разницу в росте.

— Все это время, пока длилось мое маленькое приключение, я только и думала о том, как вернусь и займу свое справедливое место невесты рядом с вами.

— Может, следует отложить нашу, свадьбу, пока ты полностью не оправишься от пережитого, моя дорогая. Думаю, что надо направить тебя на тщательный осмотр к врачу, чтобы полностью осмотреть повреждение плеча.

Несмотря на теплую улыбку жениха, холодный блеск его глаз говорил о том; что он имеет в виду не только се поврежденное плечо.

— О, в этом нет необходимости, — весело защебетала Эмма. — Это всего лишь царапина. Завтра утром ничто — и никто — не остановит нас. Мы встанем перед алтарем и произнесем друг другу клятвы в вечной верности.

— Добро пожаловать домой, моя дорогая, — сухо сказал граф, поднося ее руку к своим холодным губам и официально кланяясь ей. — Я с большим нетерпением буду ждать нашего бракосочетания.

— Я тоже, милорд. — Эмма, расправив юбки, присела в глубоком реверансе. — Я тоже.

В тот вечер Йен, расслабившись, сидел на кожаном диванчике перед камином в гостиной, наслаждаясь такой желанной сигарой и стаканом виски, когда в дверях появился лакей.

— Граф желает видеть вас, сэр.

Йен вздохнул, пожелав снова оказаться в непритязательном подвале Джейми. По крайней мере там ему, связанному невидимыми цепями, не надо было притворяться свободным. Йен погасил сигару, одним глотком осушил стакан и последовал за лакеем в кабинет дяди.

На сей раз его дядя не стоял, перед массивным окном, занимавшим всю северную стену кабинета, и не смотрел на гору за окном. Он сидел, согнувшись над столом, и в мигающем пламени камина был похож на длинного и тонкого старого паука. Теперь, когда миновала опасность попасть в сети старика, Йен чувствовал, что на него снизошло странное спокойствие.

Лакей аккуратно прикрыл за ним дверь, оставив их наедине. Дядя кивком указал на стул у дальнего конца стола.

— Садись, садись, — нетерпеливо гаркнул он. — У меня мало времени.

Испытывая искушение согласиться со словами дядюшки, что времени у него совсем мало, Йен пересек обюссонский ковер и сел на предложенный стул, закинув ногу на ногу.

Граф, как обычно, не стал тратить время и слова на всякого рода любезности.

— У меня к тебе просьба.

Йен удивленно приподнял брови. Все эти годы, пока дядя был его опекуном, Йен не мог припомнить, чтобы дядя когда-то о чем-то его просил, наоборот, всегда держался от него подальше.

— Чем же я могу помочь вам, милорд?

— Я бы обратился к тебе раньше, но надеялся, что ситуация, возможно, разрешится сама. Но, увы, из-за чудовищной неспособности почти всех людей, которые меня окружают, этот счастливый шанс упущен.