Выпускник. Журналист - Мэт Купцов

class="p1">— Гриша убил Звонаря только за то, что Марина любила его, а ему не ответила взаимностью, даже когда он бросил к ее ногам пачки денег?

— Правильно мыслишь. Мы, когда нашли ее, сильно удивились — вместо матраса он заставил ее спать на пачках денег.

— Урод!

— Именно. Ни о какой любви там давно речи не шло. Любовь была лишь прикрытием. Банда Игнатова, во главе с ним, задумала передел на рынке спекуляций — они начали убирать с дороги людей Звонарева и ставить своих «утюгов» и фирмачей по всем «рыбным» точкам. А Маринку он закрыл, и пел ей о любви, только по одной причине — чтобы раньше времени не взболтнула где — нибудь о том, что за переделом он — Григорий стоит. К тому же, она по случайности свидетельницей убийства стала.

Поверить не могу. Жучара решил, что он умнее всех в городе?

А Дед — то был прав, сразу сказал, что Звонаря не просто так убрали.

— Так что дело мы громкое раскрутим, а ты подумай, работать на нас или нет. На тебя многие зуб точат, засветился ты парень. Не знаю, кто тебя сдал, но обязательно узнаю. Так что не уйти тебе от сотрудничества. Всё равно придется или под ментов идти, или под бандитов, или под спекулянтов.

КГБ забыл упомянуть, — думаю про себя, криво усмехаюсь.

Майор Волков, зараза, ты меня втянул во всё это дерьмецо. Да Ника твоя. А теперь оба в кусты, а мне расхлебывать.

— Пропуск подпиши, — говорю жестко.

Спустя пять минут стою на улице, вдыхаю свежий воздух. Только он не приносит облегчения, потому что я встрял по самое не балуй.

Выбор у меня действительно не велик — работать на людей в погонах или самому занять их место.

* * *

Декабрь проносится, как по рельсам электричка — мимо станций, мимо людей, мимо жизни.

Вроде только что сидел в тепле, глядя на первые снежинки, а уже последний вагон года на подходе, и он громко скрипит, не намереваясь притормаживать ради меня.

А мне и не нужно.

Гонка со временем? Да, почему бы и нет.

Только я не собираюсь её проигрывать, как сделал это в прошлой жизни.

В этой у меня всё по-другому.

Зачёты сдал на ура, это не больше чем репетиция перед сессией. Я на деле подхожу к зачетам так — главное — не потерять форму перед экзаменами в январе. А форма у меня на уровне.

По — прежнему работаю в «Правде» внештатным корреспондентом. Хотя в последнее время что — то всё не так весело, как хотелось бы. Ника Королёва, та, что с пером, острием и укором, держит меня на дистанции. Задания даёт редакционные, строго по делу обращается, никаких личных заданий. Ни тебе на передовую, ни в глубокий тыл. Всё ровно и уныло, как лекция по марксизму.

С Валей, конечно, проще.

Валентина — это как отпуск от всей этой суеты.

Время с ней проводим весело, по — советски — то у неё в квартире, то в кафе с вывеской, которая мигает так, что можно Нового года не ждать. Иногда ходим в кино, смотрим фильмы, на которые я уже раз пять видел за свою двойную жизнь, но ради неё — соглашаюсь еще одним глазком взглянуть. Я же друг.

Валя не задаёт лишних вопросов, как Маша Сергеева или Лидия Веселова, и мне это нравится. Я сохраняю дистанцию, она её уважает.

Новый год встречаем у неё. Квартира маленькая, но уютная. Всё как по учебнику — шампанское, салаты, мандарины.

У Вали друзья, подруги, её родственники заявляются. Я беру с собой своих друзей — Мишу и Серегу, пускай повеселятся парни. Колян укатил домой, праздновать с домашними. Мы ему фотографии покажем, как у нас было здорово. Пускай завидует.

— Приезжаю к Валентине в обед, в доме полно народа, но нам удается уединиться. Чмокаю девушку в щеку.

— Ты холодный, — смеется она, и тянется ко мне, целует меня в щеку. От поцелуя в губы я уворачиваюсь.

— На улице не месяц май, — буркаю в ответ.

Достаю из кармана часы, протягиваю со словами тебе

— Мне?

— Хотел взять духи, но в последний момент передумал. Часы — это хороший подарок.

Валя хлопает глазами, с восхищением глядит на «Зарю».

— Наверное, дорого?

— Нормально. Я копил.

Замолкает. Вот так правильно, женщина, не нужно лезть ко мне ни в душу, ни в карман.

Откуда я взял деньги? Как заработал? Никого не касается.

В целом, это секретная информация. Валя на такой уровень допуска ещё не вышла.

— Помогу, — касаюсь теплого запястья, застегиваю золотой ремешок-браслет.

— Это… это… Валентина готова закричать очень громко, но ее останавливают гости за тонкой стенкой.

— Смотрится изящно, к тому же у них крутой механизм, в состав часовых узлов которого входят семнадцать рубинов.

Вижу по сияющим глазам, что мой подарок пришелся кстати. Девушка покорена.

— К тому же они очень прочные и высокоточные.

— А это тебе, — Валя протягивает мне фотоаппарат «Зенит — Е».

— Он стоит семьдесят рублей. Откуда деньги? — спрашиваю у нее строго.

— Накопила, откладывала.

— Не ври. Смотри мне в глаза. Это дорого для тебя, не нужно таких жертв. Сдай обратно, чек сохранила?

— Я хочу! — девушка впервые показывает свой бойцовский характер. Вцепляется серым дерзким взглядом в мое лицо, но под моим тяжелым взглядом опускает свои глаза, теперь ее взгляд стреляет очередью в мою грудную клетку. — Родители дали денег на новые сапоги, — признается, когда сжимаю ее запястье с часами.

Ну, молодец. Всё по — советски, всё по — правде. Всё по обоюдному желанию. Захотела девчонка вместо сапог сделать мне приятно. Пускай. А я такой злой допрос ей в праздник устроил.

— Фотоаппарат — и правда отличный, — беру в одну руку, а вторую кладу Валентине на спину, аккуратно придвигаю к себе ее.

— С наступающим, — впервые целую в губы.

Отстраняюсь также быстро, как приблизился.

— Идем к гостям, — она тянет меня за руку. Сама не хочет здесь больше оставаться. Кладу фотоаппарат на тумбочку, иду вслед за хозяйкой квартиры к гостям.

В десять вечера усаживаемся за стол в гостиной комнате. Нас человек пятнадцать, не меньше.

Девчонки красивые, парни веселые.

Даже не верится. Наступает 1977 год.

Впервые в мозгу всплывает Маринка. У нее там 2025–ый? Как она поживает? Надеюсь, скучает.

— Эй, Сомов, чего уснул? — кто — то из ребят просит передать мандарин.

На белой скатерти в центре стола стоит огромная ваза, в ней десятки мандаринов. Комната наполнена ароматами чудесного фрукта и