Наталия Гончарова. Любовь или коварство? - Лариса Черкашина

Что касается этого последнего, то уверяю тебя, что Тетушка, рассмотрев его хорошенько в лорнетку, не решилась бы взять его и в лакеи. У двух первых физиономии тоже совершенно незначительные…»

Впервые оказавшись за границей, Наталия Николаевна вовсе не испытывает чувства преклонения перед иностранцами, столь знакомого ее соотечественникам, напротив, — гордится, что русская! И это довольно резкое и ироничное письмо как нельзя более соответствует ее убеждениям: «Эти дураки были бы очень удивлены, найдя в Петербурге такую роскошь, о какой не имеют и представления, и общество несравненно более образованное, чем они сами».

Думается, знай Наталия Николаевна о будущем родстве, порадовалась бы она не тому, что ее Таша соединила судьбу с немецким принцем, носившим одну из самых аристократических фамилий Европы, но — что дочь обрела наконец долгожданное семейное счастье… Ей отрадна была бы мысль, что крестным отцом избранника дочери стал сам русский император Николай I, пред чьей памятью она благоговела.

Но вот что совсем необъяснимо — в ученической тетрадке по всемирной истории юная Наташа Гончарова упоминает знаменитую фамилию Нассау, к коей будет принадлежать и ее будущий зять!

…Осенью 1867 года дочь поэта (она все еще именуется госпожой Дубельт) оказалась в весьма непростой ситуации.

Словно раскручивается некая спираль: события — невероятно дерзкие, вызывающие — производят небывалые волнения в Доме Нассауских. Мало того, что принц Николай объявляет о своей женитьбе (причем делает ложное заявление из благих побуждений, — ведь не венчанная супруга носит под сердцем его дитя), но и сама Наталия спешит оповестить петербургский свет о важной перемене в своей жизни, — ее женская месть за несчастливое замужество, за нелюбимого Дубельта, за слезы и унижения, за все сплетни, интриги, косые взгляды (!) — гордо подписав послание: «Natalie de Nassau» (Наталия Нассауская).

Скандал разразился знатный, в него оказались втянутыми представители двух владетельных Домов: Нассауских и Романовых. Пришлось прибегнуть к влиянию великой княгини Елены Павловны, приходившейся принцу Николаю тетушкой!

Герцог Адольф Нассауский, как глава семьи, всеми силами пытается предотвратить нежеланный для династии брак младшего брата или хотя бы свести к минимуму последствия скандала.

Принц Николай не может жениться на своей избраннице по одной простой причине — она так и не получила еще официального развода от первого супруга. Долгожданное свидетельство о расторжении брака приходит лишь в мае 1868-го, а несколькими днями спустя Наталия Александровна разрешается от бремени дочерью Софией. (Чуть ранее, в том же месяце, — в Доме Романовых празднуют рождение цесаревича, будущего императора Николая И. Именно Софии, первой из внуков поэта, предстоит породниться с царской династией!)

И только в июле 1868 года гражданские супруги предстанут перед алтарем одного из лондонских храмов. И будут обвенчаны по лютеранскому обряду неким священником, известным своим либерализмом и веротерпимостью.

Сей факт в отечественных трудах о судьбах потомков поэта (то ли намеренно, то ли по незнанию) искажался — биография дочери Пушкина «причесывалась» на «благочестивый манер». Год венчания ее с принцем указывается как 1867-й! И тогда появление на свет маленькой Софии не противоречит законам нравственности!

Достойно удивления, как смело и дерзко брошен вызов свету Наталией Пушкиной! Сколь много было в ней воли, жизненной энергии и силы любви, чтобы суметь преодолеть все немыслимые препятствия и обрести такое выстраданное семейное счастье!

Но какой дорогой для нее ценой! Ведь дети от первого брака — сын и две дочери — остались в России…

Насаусской Наталия Александровна не стала по ряду причин. Да и само герцогство, в 1866-м аннексированное и присоединенное к Пруссии, превратилось в «Нассаускую провинцию». Титул графини Меренберг, по названию старинной крепости в окрестностях Висбадена, пожаловал ей принц Георг Валдек-Пирмонт, зять мужа.

После всех потрясений жизнь Наталии Александровны входит в обычное русло, она тихо живет в своем доме в Висбадене, где на свет появляются еще двое ее детей: дочь Александра и сын Георг. С тех пор в этом курортном немецком городке имя Пушкина стало звучать особенно часто.

Одно из тех давних свидетельств — строки газетной хроники за 1899 год: «Висбаден. 26 мая. Сегодня здесь отслужена была заупокойная литургия по A.C. Пушкину. Русская церковь… была полна молящихся, среди которых находилась дочь Пушкина, графиня H.A. Меренберг, и две внучки поэта».

У дочери поэта хранились письма ее отца. По воле Наталии Николаевны бесценные семейные реликвии переданы были ее бедной Таше — пушкинские письма могли бы стать ей подспорьем в трудные минуты жизни… Первая публикация писем Пушкина к невесте и жене (в Висбаден на переговоры к графине Меренберг об условиях выхода их в свет приезжал Иван Сергеевич Тургенев) сразу же стала событием мирового масштаба.

…Второй брак Наталии Александровны признан был морганатическим, поскольку супруга не принадлежала к особам королевской фамилии либо знатного, титулованного рода. Так же, как и брак ее дочери Софии, ставшей женой великого князя Михаила Михайловича, внука Николая I.

Если бы не династические «зазоры», правнуки Александра Сергеевича и Наталии Николаевны: Анастасия, Надежда и Михаил должны бы носить свою законную августейшую фамилию — Романовы.

Любовный роман дочери поэта имел долгое-долгое продолжение: от «немецкой ветви» пушкинского древа пошли в рост — «английская» и «швейцарская». Русский поэт оказался в родстве с лордами, баронами, маркизами, графами. И даже — королевскими особами Виндзорского Дома. Родство с Пушкиным и его женой — прекрасной Натали — стало для них предметом особой фамильной гордости.

…А в январе далекого 1852-го, на домашнем балу до утра кружилась в вальсе со своим женихом Таша Пушкина. И хозяйка бала Наталия Николаевна не могла налюбоваться юной красотой дочери.

И жив ли тот, и та жива ли?

И нынче где их уголок?

Александр Пушкин

Бродзяны могли бы стать местом паломничества пушкинистов. Однако в стране, еще недавно называвшейся Чехословакией, в знаменитом курортном городке Карловы Вары, где мне довелось побывать, о Бродзянском замке никаких сведений не было. Не знали о нем ни в туристском агентстве «Чедок», ни в городском бюро информации, ни даже в российском консульстве.

Это название преследовало меня давно — еще с тех пор, когда отец работал над составлением генеалогического древа рода Пушкиных. Пушкинистом он стал после того, как свой первый бой в Отечественную войну принял под Полотняным Заводом, родовым гнездом Наталии Гончаровой… Тогда он дал себе зарок: «Если уцелею, буду изучать пушкинский род». Так оно и случилось.

Я искала название Бродзяны на самых подробных картах, зная лишь, что замок находится в западной Словакии, где-то на границе с Моравией. Тщетно! Бродзяны нигде не значились.