Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - Зяма Исламбеков

Встает вопрос о режиме этого имущества цивилистически и криминалистически, продолжал Виктор Иванович. Всем очевидно, что произошло? Имущество из наследственной массы с согласия наследников было помещено в гроб с покойным. Коллеги-цивилисты единогласно высказываются, что это не клад. Дальше мнения делятся. Одни коллеги полагают, что положением в гроб и могилу собственник имущества от него отказался, другие – что таким способом собственники держат свое имущество. С последней позицией я не согласен, поскольку «держание» вещи предполагает относительно беспрепятственное ее изъятие обратно в рамках «нормального» действия. В нашем же общественном сознании в могилу – это навсегда. Друзья мои, Шатихина тоже такого же мнения! Или я как она? Ну, да ладно, это – всё равно.

Однако применительно к уголовно-правовой материи эти размышления не относятся нисколько. Перед нами – один из великолепных примеров обоснования самостоятельного предмета регулирования в уголовном праве. Итак, отношения собственности регулируются, по общему правилу, иными отраслями. Уголовное же регулирует оборот вещей тогда, когда его правила нарушаются до такой степени, что имущество изымается явно чужое. В нашем же случае, независимо от того, признаем ли мы права собственников на это имущество, можно ли означенным способом обрести стабильный титул на имущество и проч., очевидно, что для расхитителей могил это имущество находится вне сферы хозяйственного господства собственника, поскольку оно как «бесхозяйно», так и «бесхозяйственно», как упоминает в своих работах профессор А.И. Бойцов.

Здесь зал начал шуметь. Лобов, как и остальные в аудитории, явно не догонял. Идею, общий ход рассуждений он уловил, но вот детали им были упущены. Николай Михайлович начал нервничать. Он понимал, что тема интересная, что актуальность очевидна, но материал не ложился ему на подкорку. Сволочь, подумал Николай Михайлович. Зачем же так сложно и так быстро рассказывать?

Эти мысли искрометно пронеслись в генеральской башке, но Николай Михайлович моментально прогнал их прочь и снова напрягшись, продолжил с особым напряжением слежку за ходом рассуждений профессора Захарова.

Виктор Иванович продолжал:

– … ситуация отличается от долгого держания велосипеда или автомобиля именно спецификой места. Публичный режим кладбищ не дает возможности держать так свое имущество. Поэтому в смысле прим.1 к статье 158 УК РФ (Кража) кражи как таковой чужого для виновного имущества здесь нет. Оно такое же, как свободные лесные звери, грибы, ягоды, а также вынесенное на помойку. Приходится констатировать отсутствие даже намека на хищение.

Вдруг раздался звонок. Перерыв.

Все радостно повыскакивали со своих мест и рванули на улицу и в туалеты, курить. Курили практически все. Такие времена, такая молодежь…

А после перерыва Виктор Иванович продолжил занятия, цитируя мнение другого правоведа по схожей проблематике. Однако Николай Михайлович уже не стал участвовать в семинаре-лекции. Он вызвал через Ирину Дмитриевну Мышанова.

– А, Владимир Павлович, дорогой, – Николай Михайлович протянул для приветствия руку вошедшему в кабинет Владимиру Павловичу, но в последний момент, когда тот уже протянул для рукопожатия, генерал отвел ругу в сторону стула у банкетки на 10 посадочных мест, предлагая полковнику присесть для важного разговора. – Ну, как дела, это самое, значит? – поинтересовался Николай Михайлович.

– Да спасибо, всё хорошо, – начал было отвечать на вопрос Мышанов, но закончить не успел.

– Да?! Ну и хорошо! – тактично оборвал Николай Михайлович.

Делал он это мастерски. Играя мохнатыми бровями, снимая-одевая очки, изображая крайнюю занятость, Николай Михайлович интонациями в голосе демонстрировал недюжинные актерские способности. Артист, да и только!

– Владимир Павлович, а скажи, пожалуйста, у Захарова Виктора Ивановича, всё в порядке? – спросил Лобов у Мышанова, который ещё толком и не отдышался, т. к. бежал с соседнего корпуса, спешил к генералу.

– В каком смысле? – не понял вопроса Владимир Павлович.

– Ну, в смысле кафедры, значит, – уточнил генерал.

– Да вроде бы у него всегда всё в порядке, – начал перебирать в памяти начальник учебного отдела. – Правда, бывает, анекдоты рассказывает на занятиях, и, это, не любит использовать ТСО. Да у него на кафедре никто не любит использовать ТСО. Я вот ему недавно, значит, говорю, что…

– Вот! Видишь, значит, не всё так гладко, как говорится, значит, что ты его прямо к медали собирался уже это самое, ха-ха, значит, – Николай Михайлович по-отечески пожурил своего подчиненного, который был всего-то на 4 года моложе, но выглядел старше своих лет. – Ты у него проверь-ка, значит, конспекты лекций. Надо бы посмотреть, значит, как он, это самое, значит, да? Понимаешь меня?

– Я понял, Николай Михалыч. Всё проверим: и планы, и конспекты, и опрос сделаем. Всё будет уже завтра к обеду.

– Да, ты там особо-то не это самое. Всё-таки сам, понимаешь, он – доктор наук, профессор, офицер! Понимаешь? – Николай Михайлович слегка улыбался. В его загадочной улыбке читались доброта и забота о личном составе.

– А, понял, Николай Михалыч, – быстро, по-военному ответил Мышанов. Когда он встал, то и Николай Михайлович вышел из-за стола. Разница в росте была в полторы головы.

Николай Михайлович подошел вплотную к полковнику и по-отечески похлопал его по лопатке, т. к. до плеча было сложно дотянуться. Одновременно он предложил опять присесть, чтобы продолжить разговор.

– Палыч, ты, это самое, значит, не спеши, – продолжал ворковать Николай Михайлович. – Ты, это самое, значит, мелочи даже не указывай, а только крупные недостатки. И, это самое, значит, пусть-ка он тебе объяснительную по всем замечаниям напишет. Мол, так, мол, и так, это самое, значит. Понимаешь меня? И Макеева Виктора Александровича подключи. Пусть у него на занятиях побывает, поприсутствует. И пусть он тоже напишет. Ты, значит, организуй, это самое, значит и проконтролируй. Понятно?

– Так я не понял, Николай Михайлович, как надо сделать?

– А ты и не это самое, значит, – стал успокаивать Лобов непонятливого Мышанова. – Ты займи, значит, это самое, значит, нейтральную позицию. Вот ты ему это, а он тебе то. Ты так, значит, а он, скажем, вот так, вот. Но ты тоже ему так, чтобы он уже того…

– А, понятно, товарищ генерал. Сделаем, – Мышанов даже начал было улыбаться, как вдруг ему в голову пришла интересная идея. – А может ещё и наружку за ним пустить? Поставим его на прослушку и тогда посмотрим, что он, это самое…

– О, правильно! Молодец! – похвалил генерал. – Ну, давай, Владимир Павлович, иди, работай. Не буду тебя, это самое, значит. Давай.

Лобов какое-то время постоял в своих раздумьях у окна, а затем вышел из кабинета и пошел к аудитории, где шло занятие у Захарова. Сквозь небольшую дверную щель было видно, что все сидят и пишут, а по залу неспешно ходит Захаров, надиктовывая материал студентам.

– Так, юноши мои половозрелые, – Захаров внимательно осмотрел всех присутствующих, и затем продолжил, – Мария Владимировна Агафонова написала большую статью «Хищения из могил и с могил». Так, друзья, тихо! Тихо! Скоро будет перерыв, там и пошумите. А сейчас давайте немножечко поработаем. – Виктор Иванович пытался призвать всех к порядку, но концентрации внимания ни у кого уже не было.