Исчезнувшая - Гиллиан Флинн

«Естественно, ты рад покончить с этим, — сказала бы Го. — Дальше было бы только хуже».

Но нашлась и более важная причина. Образ Эми занимал все больше места в моем разуме. Да, она пропала, но тем не менее я думал о ней чаще, чем когда-либо прежде. Я влюбился в Эми потому, что чувствовал себя рядом с ней настоящим Ником. Любовь к ней превращала меня в сверхчеловека, позволяла почувствовать себя по-настоящему живым. Даже в самое легкое дело она вкладывалась по максимуму, потому что ее мозг трудился без остановки, а мне приходилось лезть вон из кожи, чтобы не отставать. Я мог целый час убить на сочинение рядового электронного письма для нее. Чтобы поддерживать разговор на интересные для нее темы, я рылся в Интернете: поэты «Озерной школы», дуэльный кодекс, Французская революция. Ее кругозор оказался столь широким, что я набирался ума, общаясь с ней. Становился более собранным, более активным, более живым; казалось, во мне гудит электричество. Любовь к Эми я бы уподобил наркотику, или алкоголю, или порно. Никаких пологих участков кривой. Снова и снова надо увеличивать дозу, чтобы достичь того же результата.

Эми заставила меня поверить в свою исключительность, в то, что я могу сравняться с ней. Это нас роднило и окрыляло, но в этом таился роковой подвох. Все потому, что я не соответствовал завышенным требованиям. Мне захотелось простоты и усредненности, и я, хоть и ненавидел себя за это, невольно мучил Эми. В конечном итоге я превратил ее в колючее хрупкое существо. Я притворялся человеком одного типа, но внезапно осознал, что отношусь к совершенно другому. Хуже всего, что я убедил себя: в наших бедах виновата только она. За несколько лет я из себя сделал то же самое, чем была, по моей глубокой убежденности, Эми, — уверенный в своей правоте клубок ненависти.

На обратном пути я столько раз перечитал в самолете загадку номер четыре, что запомнил ее. Хотелось помучить себя. Неудивительно, что эти записки так отличаются от прежних: моя беременная жена хочет начать все сначала, вернуть нашим отношениям былое яркое счастье. Легко было представить, как она бегает по городу, оставляя для меня милые письма, старается, будто школьница, чтобы я прошел охоту за сокровищами до конца и нашел там новость: у нас будет ребенок. Дерево. Наверняка она приготовила колыбель в старинном стиле. Я хорошо знал свою жену. Точно, подарок — антикварная колыбель. Хотя тема у этой подсказки была странной для беременной женщины.

Представь меня. Я девочка плохая,

И наказанье ждет меня, я знаю.

У тайника героев пятой годовщины

Прости меня, коль угадаешь нынче.

Прекрасный отдых в полдень яркий,

Коктейли, и от шуток даже жарко.

Спеши туда, сдержав в груди томленье,

Сюрприз отыщешь всем на удивленье.

Почти у самого дома я сообразил наконец. Тайник героев пятой годовщины. Эти герои — нечто сделанное из дерева. Наказание — отправить в дровяной сарай. Именно такой сарай стоял за домом моей сестры — склад для ржавых лопат и газонокосилок. Ветхая дворовая постройка, будто взятая из фильма ужасов, в котором одного за другим убивают туристов. Го даже близко не подходила к обветшалому и заросшему паутиной строению и частенько говорила, что его давно пора сжечь. Мы шутили: лучшего места, чтобы спрятать труп, не найти.

Быть того не может.

Я ехал через город с окаменевшим лицом и холодными руками. Автомобиль Го стоял на дорожке, но я скользнул мимо ярко освещенного окна гостиной и вниз по пологому склону, выскочив из поля зрения сестры, да и кого бы то ни было тоже. Остался в полном уединении.

На дальнем краю двора, ближе к лесу, стоял сарай.

Я открыл дверь…

«Нет-нет-нет-нет-нет…»

Тот день.

Теперь, когда я числюсь мертвой, я гораздо счастливее.

Точнее, я считаюсь без вести пропавшей. А скоро буду считаться мертвой. Давайте для краткости пользоваться этим словом. Прошло лишь несколько часов, а я чувствую себя гораздо лучше: свобода в суставах, энергия в мускулах. Этим утром я внезапно осознала, что ощущения в мышцах лица какие-то странные, непривычные. Я глянула в зеркало заднего вида: в трех четвертях мили остался ужасный Карфаген, мой самодовольный муж торчит там за липкой стойкой своего бара, в то время как суровая кара нависла над его безмозглой, ни о чем не подозревающей башкой. Глянула и поняла, что улыбаюсь. Ха! Это что-то новенькое.

Мой список важных дел на сегодня (один из многих списков, составленных в минувшем году) лежит рядом со мной на пассажирском месте с кровавой кляксой возле пункта № 22: «Порезаться». «Но ведь Эми боится крови!» — возразят те, кто читал мой дневник. (Ах да, дневник. Ничего, мы доберемся и до моего замечательного дневника.) Нет-нет, я боюсь крови совсем чуть-чуть, но в прошлом году всем уши прожужжала насчет своей фобии. Одному только Нику талдычила с дюжину раз, как боюсь крови, а когда он возражал: «Что-то не помню, чтобы ты боялась крови», я отвечала: «Да ведь постоянно об этом твержу». Ник чересчур забывчив, когда дело касается чужих проблем, поэтому он не сомневался, что я говорю правду. Потеря сознания в центре переливания крови пришлась очень кстати. Это реальный случай, а не просто выдумка, записанная в дневнике. Не переживайте, скоро мы все рассортируем: правду, неправду и то, что могло бы стать правдой.

Пункт № 22: «Порезаться» — я внесла в список уже давно. И вот теперь выполнила — рука до сих пор болит. Не так-то легко вспороть свою кожу, а с ней и мышцы, как будто это просто бумага. Особенно если крови нужно много, но не слишком — вы же не хотите, чтобы через час вас нашли в алой луже и засыпали вопросами. Я прижала кончик канцелярского ножа, но, глядя на голубоватые прожилки вен, ощущала себя сапером, обезвреживающим мину в каком-нибудь кинобоевике. Одно неверное движение, и тебе конец.

Провела длинную черту вдоль внутренней стороны предплечья, закусив тряпку, чтобы не закричать. Один длинный глубокий порез. Потом десять минут сидела скрестив ноги на кухонном полу, наблюдая, как капает кровь, пока не образовалась лужа вполне подходящего размера. Потом все вытерла, но так же небрежно, как это сделал Ник, когда толкнул меня и я разбила голову. Мне хочется, чтобы сцена являла собой конфликт между истинным и ложным. «Следы борьбы в гостиной явно подделаны, но кто-то же замыл кровь. Нет, это точно не Эми!»

Членовредительство того стоило. И теперь, хотя прошло уже несколько часов, рана болит под рукавом, под давящей повязкой. Пункт № 30: «Тщательно перевязать рану, чтобы кровь не капнула туда, где ее быть не должно. Обернуть канцелярский нож и спрятать в карман — чтобы потом от него избавиться».

Пункт № 18. Устроить «следы борьбы» в гостиной. Перевернуть оттоманку. Выполнено.

Пункт № 12. Установить первую подсказку в коробку и положить так, чтобы полиция нашла ее раньше, чем обалдевший муж додумается поискать. Записка обязательно должна войти в протокол. Я хочу, чтобы Ник не сумел отвертеться от этой охоты за сокровищами. Выполнено.