Исчезнувшая - Гиллиан Флинн

К моменту нашего переезда в Миссури я вконец озверел. Мне было даже стыдно вспоминать, каким суетливым, мелочным, отвратно раболепным я сделался. Так что романтики во мне не осталось. Не осталось даже доброты.

— Также мне нужен список людей, способных причинить Эми вред. Список тех, кто мог иметь что-либо против нее.

— Я должен заявить, что Эми не так давно хотела купить пистолет.

— Копы знают?

— Да.

— А вы знали?

— Не знал, пока парень, к которому она обратилась, не рассказал мне.

Пару секунд адвокат размышлял.

— Держу пари, полицейские выдвинули версию, что пистолет ей понадобился для самозащиты от вас, — проговорил он. — Она чувствовала себя одинокой, боялась. Хотела довериться вам, но опасалась, что события пойдут в неверном направлении. Поэтому решила обзавестись оружием на случай, если подтвердятся худшие опасения.

— Ух ты! Умеете.

— Мой отец был копом, — пояснил он. — Но мне нравится идея с пистолетом, нужно только найти какой-то объект, помимо вас. Кого-нибудь из ближайшего окружения. Если она постоянно ссорилась с соседом из-за лающей собаки или намеревалась дать отпор приставучему парню, это будет то, что мне нужно. Вы слышали о Томми О'Хара?

— О, точно! Он в последнее время насколько раз пытался дозвониться до Эми!

— В две тысячи пятом он обвинялся в изнасиловании Эми.

От удивления я открыл рот, но не смог издать ни звука.

— У них был легкий флирт. После ужина в его квартире у них что-то не заладилось, он изнасиловал ее. Так утверждают мои источники.

— А когда именно в две тысячи пятом?

— Май.

Май приходился на тот промежуток времени, когда я потерял Эми, — между нашей новогодней встречей и случайным столкновением на Седьмой авеню.

Болт поправил галстук, покрутил обручальное кольцо с бриллиантами. При этом он оценивающе глядел на меня.

— Она не рассказала вам.

— Я никогда об этом не слышал. Ни от кого. И тем более от Эми.

— Не удивляйтесь, для большинства женщин изнасилование — клеймо. Позор.

— Уму непостижимо…

— Я стараюсь перед встречей с новым клиентом собрать как можно больше информации, — кивнул он. — Итак, следует заявить, что ваш случай крайне серьезный. И что вы очень нуждаетесь в моих услугах.

— А этот парень может попасть под подозрение?

— Почему бы и нет? — чересчур бодро ответил Таннер Болт. — Он здорово испортил свою репутацию в случае с вашей женой.

— Он сидел в тюрьме?

— Эми сняла обвинение. Как я догадываюсь, не захотела давать показания в суде. Если мы с вами решим работать вместе, то я обязательно его проверю. А пока, как говорится, суд да дело, подумайте, кто бы мог проявлять повышенный интерес к вашей жене. Лучше, чтобы этот парень все-таки был из Карфагена. Так правдоподобнее. А теперь… — Болт закинул ногу за ногу и показал ряд нижних зубов — кривых и желтых по сравнению с совершенными верхними. — Теперь, Ник, переходим к более серьезной части. Я вынужден полагаться на вашу честность, у нас просто нет иного выбора. Расскажите о вашем браке, и чтоб без утайки. Если я буду знать самое худшее, я буду знать, к чему готовиться. Но если вдруг окажется, что я чего-то не знаю, мы обгадимся. И из нас двоих больше обгадитесь вы, потому что я попросту улечу на моем «Таурусе Джи-четыре».

Я глубоко вдохнул и посмотрел ему прямо в глаза:

— Я изменял Эми. И сейчас изменяю.

— Со многими женщинами или с одной?

— Нет, не со многими. Я раньше никогда не изменял.

— Значит, с одной? — спросил Болт, глядя в сторону.

Он перевел взгляд на акварель с парусником, в то время как пальцы крутили обручальное кольцо. Я представил, как он после нашей встречи будет звонить своей жене и рассказывать: «С одной! Всего лишь с одной! Хоть бы раз, один-единственный раз мне достался порядочный клиент, а не полный говнюк!»

— Да, всего лишь с одной девочкой, и она очень…

— Никогда не говорите «девочка»! — возмутился Таннер. — Женщина. Одна женщина, следует вам затвердить. Итак, что вы собирались мне рассказать?

И я выложил всю подноготную.

— Знаете, Ник, в вашей истории плохого для нас больше, чем хорошего. Как долго?

— Чуть больше года.

— Вы общались с ней после того, как Эми пропала?

— Да. По запасному телефону. И лично один раз. Нет, два. Но…

— Лично?

— Нас никто не видел. Могу присягнуть. Только моя сестра.

Адвокат вздохнул и снова посмотрел на парусник.

— И что говорит эта… Как ее, кстати, зовут?

— Энди.

— Как она относится ко всем этим событиям?

— Она держалась молодцом… Пока не стала известно о беременности. Сейчас мне кажется, что она немного… на взводе. Она здорово на взводе. Она… э-э-э… нуждается — не вполне правильное слово.

— Говорите прямо, Ник. В чем она нуждается?

— В утешении. Требует его. Она правда очень милая девочка, но очень юная. И это усложняет, конечно…

Таннер Болт подошел к мини-бару и достал бутылочку «Кламато». Его мини-бар был весь забит «Кламато». Скрутив крышку, он осушил бутылку в три глотка, а потом протер губы льняной салфеткой.

— Вам придется порвать с ней раз и навсегда. Никаких отношений с Энди. — А когда я открыл рот, он выставил вперед ладонь, понуждая замолчать. — Немедленно.

— Я не могу порвать с ней вот так сразу. Ни с того ни с сего.

— Это не обсуждается, Ник. Вы должны выполнять мои распоряжения, уж коли я взялся за ваше дело. Вы не можете крутить романы в ситуации, когда ваша беременная жена пропала без вести. Это верный путь за гребаную решетку. Сейчас нужно подумать, как не настроить Энди против нас. Нельзя, чтобы она попыталась отомстить или выступила на публике с нежными воспоминаниями. Убедите эту женщину в необходимости разрыва — пусть она поймет, что должна заботиться о вашей безопасности. У вас есть опыт расставаний с женщинами?

Я открыл рот, но он и не ждал ответа.

— Мы отрепетируем ваш разговор с ней. Это как будто вы готовитесь к экзамену. Годится? Итак, если вы готовы заключить со мной контракт, я полечу в Миссури, разобью там лагерь и мы начнем работать по-настоящему. Вас устраивает?

— Устраивает…

В Карфаген я вернулся после обеда. Удивительное дело — как только Таннер Болт сбросил Энди со счетов, как только стало ясно, что мы не можем оставаться вместе, я без проблем свыкся с этой мыслью, слишком мало печалился. Летел два часа, и за это время любимая Энди стала просто Энди. Наши взаимоотношения моментально поблекли, переместились в прошлое. Как странно, что я разрушил свой брак из-за этой соплюхи, с которой у меня ничего общего, кроме любви к веселым шуткам и холодному пиву после секса.