Все мертвые обретут покой - Джон Коннолли

В начале восьмидесятых первый чернокожий мэр Нового Орлеана Дач Мориал предпринял попытку провести в департаменте чистку рядов. Но, если даже Централизованная комиссия по расследованию преступлений за четверть века не добилась ощутимых результатов, шансы темнокожего мэра и вовсе равнялись нулю. Состоящий в массе своей из белых, профсоюз сотрудников полиции объявил забастовку, был отменен традиционный фестиваль Марди-Гра. Для поддержания порядка пришлось привлекать части национальной гвардии. Не знаю, улучшилось ли сколько-нибудь положение с тех пор. Хотелось бы надеяться, что все-таки да.

Новый Орлеан также выделяется высоким процентом убийств. Ежегодно их совершается в этом городе около четырехсот из которых раскрывается, дай бог, половина, так что по улицам Нового Орлеана остаются свободно разгуливать немало типов, чьи руки запятнаны кровью. Но отцы города предпочитают не просвещать туристов на этот счет, хотя подобные сведения едва ли отпугнули бы много публики. Впрочем, если на речных судах процветает теневой игорный бизнес, в городе круглосуточно работают бары, а стриптиз, проституция и наркотики почти на каждом углу, то последствия очевидны.

Я двинулся дальше и дошел до розового здания новоорлеанского центра, за которым высилась башня отеля «Хайат». В ожидании Вулрича я примостился на кадку с деревом. В суматохе предыдущей ночи мы договорились с ним вместе позавтракать. Я намеревался остановиться в Лафайете или Батон-Руж, но Вулрич заметил, что местной полиции такое мое пристальное внимание к расследованию может не понравиться, кроме того, и сам он, по его выражению, базируется в Новом Орлеане.

Прошло минут двадцать, но Вулрич не появился, тогда я пошел по Пойдрас-стрит. Эта улица, стиснутая с двух сторон высотными зданиями учреждений, напоминала ущелье. В затопившем ее людском потоке преобладала деловая публика и направлявшиеся к Миссисипи.

На площади Джексона в кафе «Мадлен» уже начался прилив желающих позавтракать. Аромат свежеиспеченного хлеба манил посетителей, как изображаемые змейками запахи влекут к себе героев мультфильмов. Я заказал пирожное с кофе и дочитал «Таймс пикейун». Купить «Нью-Йорк таймс» в Новом Орлеане практически нереально. Я где-то читал, что новоорлеанцы покупают меньше номеров этой газеты, чем жители любого другого крупного города США, зато по части покупки вечерних туалетов они далеко впереди. А если не вылезать со званых обедов, то где найти время, чтобы читать солидную «Нью-Йорк таймс»?

На площади среди магнолий и банановых деревьев туристы наблюдали за выступлением чечеточника и мимов. Там же худощавый темнокожий парень с чувством выстукивал пластиковыми бутылками о колени настойчивый заводящий ритм. Легкий ветерок с реки оставил надежду пересилить упорно наступающую жару и довольствовался тем, что легонько трепал волосы художников, чьи картины красовались на окаймляющей площадь чугунной ограде, и норовил сдуть карты гадалок у собора.

Произошедшее в доме тетушки Марии казалось до странного далеким. Я ожидал возвращения воспоминаний о кошмарной картине, представшей передо мной в ту ужасную ночь, когда моих жену и дочь превратили в массу мяса, жил и костей. Теперь я не чувствовал ничего, кроме давящей тяжести, словно мое сознание прикрыло темное влажное одеяло.

Я снова пробежал глазами газеты. Сообщения об убийствах занимали низ первой полосы. Детали нанесенных повреждений прессе не сообщались, но едва ли подробности преступления долго останутся тайной. Слухи, вероятно, начнут расползаться уже на похоронах.

На развороте были помещены снимки тел Ти Джина и Флоренс, сделанные в тот момент, когда их переносили по мосткам к санитарным машинам.

Хорошо, что не публиковались фотографии, как тетушку Марию перевозят к машине на специальной каталке. Даже завернутое в черное, ее огромное тело выглядело насмешкой над смертью.

Я оторвался от газеты и увидел подходившего к столику Вулрича. Ему пришлось отказаться от неизменного коричневого костюма, испачканного кровью Флоренс Агуиллард, и надеть светло-серый льняной. Щеки его заросли щетиной, а под глазами набрякли черные мешки. Я заказал ему кофе с булочками и молча дожидался, пока он расправится с едой.

Глядя на него, я подумал, что за годы нашего знакомства Вулрич сильно изменился внешне. Лицо лишилось прежней полноты, а освещенные под определенным углом скулы напоминали острые лезвия. Мне пришла в голову мысль о болезни, но я не стал касаться этой темы. Когда захочет, он сам расскажет обо всем.

Мне вспомнилась наша первая встреча у тела Дженни Орбах. Она была недурна собой. В тридцать лет ей удавалось поддерживать себя в форме упражнениями и внимательным отношением к еде. Как выяснилось, не имея видимого источника средств, она, тем не менее, жила в достатке.

Холодной январской ночью я стоял над телом Дженни в ее квартире в Верхнем Вест-Сайде. Два больших эркерных окна выходили на маленький балкончик с видом на 79-ю улицу и реку. В двух кварталах оттуда на Бродвее находился магазин «Забар Дэли». Участок это был не наш, но мы с Коулом расследовали кражу со взломом, в результате которой погибла молодая женщина Дебора Моран, и первоначально поступившая информация давала повод для сопоставления этих преступлений.

Все полицейские были в пальто, а некоторые и с шарфами на шее. Никому не хотелось выходить из тепла на холод, а нам с Коулом особенно, хотя преступление явно носило характер не случайного, а преднамеренного убийства. На первый взгляд, в квартире ничего не тронули. В ящике под телевизором нашли кошелек с тремя кредитными карточками и семьюстами долларами наличными. Кто-то принес кофе из соседней забегаловки, и мы прихлебывали из стаканчиков, согревая о них руки, и наслаждаясь блаженным теплом.

Мед эксперт заканчивал осмотр, и санитары уже ждали, чтобы увезти труп, когда в комнату шаркающей походкой вошла личность странного вида: крупный мужчина в длинном пальто бурого цвета, на одном из башмаков отставала подошва, и в просвете виднелся большой палец в красном носке. Мятым, как будто жеваным, коричневым брюкам была под стать когда-то белая, но давно об этом забывшая рубашка, имевшая теперь бледно-желтый желтушный цвет. Дополняла странный облик посетителя мягкая шляпа. В таких шляпах являлись на осмотр места преступления сыщики в старых фильмах.

Но больше всего привлекали к себе его глаза. Ясные и блестящие, они смотрели весело и с оттенком цинизма, напоминая своим движением медуз. Несмотря на затрапезный вид, неизвестный был гладко выбрит и, когда он надевал перчатки, я обратил внимание на его безукоризненно чистые руки.

Он присел на корточки и спокойным движением приложил палец к шее Дженни Орбах.

— Холодна, как сердце шлюхи, — заключил он и добавил:

— Мертвее не бывает.

Я почувствовал прикосновение, обернулся и увидел за спиной Коула.

— Кто вы такой, черт возьми? — спросил Уолтер.

— Я один из хороших парней, — откликнулась странная личность. — Я из ФБР, что бы вы обо мне не думали. Специальный агент Вулрич, — он взмахнул перед нами своим удостоверением.