Душа так просится к тебе - Анастасия Туманова

— Мадам?..

— Я все эти годы хотела поблагодарить вас, Сережа, — глядя в настороженную физиономию вора, сказала она. — Очень немногие люди смогли бы тогда поступить так, как вы. Вы спасли Катю от суда, от каторги, не побоявшись взять всё на себя…

— Там и так всё мое было… — смущенно проворчал Валет, отвечая яростным взглядом на чуть заметную насмешливую ухмылку Грека. — Катька — дура, малявка, пошто ей на каторгу-то… А мое дело привычное, так что вы напрасно даже…

— Ничуть не напрасно. Но… — Анна запнулась. — Поскольку я снова вижу вас, значит?..

— Таки да, мадам, подорвал этим летом, — с натяжкой усмехнулся Валет. — Как Катьке вон обещал, так и сделал… С задержкой, правда, но тут уж ничего не поделаешь, как фарт лег.

— Только этим летом?.. — удивилась Анна. — Но… как же так? Ведь я уверена была, что Анциферов… Что Максим Модестович… Разве он не обещал вам свободу через короткое время?

— Обещал волк кобыле хвост пришить… — Валет окончательно пришел в себя и с жесткой усмешкой посмотрел в изумленное лицо Анны. — Кто ж нашего брата на свободу пущать будет с каторги-то? Это только Катька по малолетству купилась… да вы вот через ваше благородство. А нам оно все понятно было…

— И, видит бог, я с Анциферовым еще сочтусь, — сквозь зубы пообещала Катерина, поднимая на Валета сощуренные глаза. По тому взгляду, которым ответил ей Валет, Анна поняла, что разговор этот у сестры и ее любовника не первый.

— Катя, ради бога, забудь, — торопливо произнесла она. — Сережа, вы взрослый, опытный мужчина, вы обязаны ее разубедить! Господин Анциферов — страшный человек, он очень опасен…

— От я ей то ж самое с осени вкручиваю, а она слухать не желает, — без улыбки отозвался Валет. — Коль чего себе в башку вбила, так нипочем не вытрусишь. Вы, коли ей сестра, так и сами знаете.

— А ты меня не трогай! Сама разберусь, что делать! — отрезала Катерина, и Анна поспешно проговорила:

— Катя, ради бога, веди себя прилично… И представь мне вашего знакомого, это ведь, право, невежливо…

Катерина усмехнулась. Поднялась было из кресла, но Грек, о котором шла речь, успел встать первым. Подойдя к Анне, он склонил черноволосую голову, поднес к губам протянутую ему руку и, поцеловав ее, отрекомендовался:

— Илларион Грек, марвихер. К вашим услугам, графиня.

— Очень приятное знакомство, — автоматически сказала Анна.

Катерина, не выдержав, расхохоталась так, что забилось пламя свечей в канделябре на столе. Усмехнулся, отвернувшись к темному окну, и Валет. Грек как ни в чем не бывало, удерживал в руках ладонь Анны и с интересом разглядывал ее черными блестящими глазами. Она собралась с силами и улыбнулась стоящему перед ней вору.

— Что ж, господа… прошу за стол. Хоть и поздно, а надо ужинать.

* * *

— … Так, стало быть, ты… имеешь дело с ними двумя? — задумчиво спросила Анна, когда час спустя Грек и Валет, тихо посовещавшись между собой, заявили, что время позднее и пора бы освободить хозяйку от гостей. К удивлению и отчаянной радости Анны, уверенной, что сестра уйдет вместе со своими подельниками, Катерина сказала, что останется ночевать в Столешниковом. Они вдвоем напились чаю, залезли на большую кровать, как когда-то давным-давно в Грешневке, и Анна, вооружившись огромным гребешком, принялась расчесывать младшей сестренке волосы.

— У тебя одной волосы, как у мамы, — сказала она, глядя на черный, блестящий локон Катерины на своей ладони. — Мы все — другие, с рыжиной, а у тебя — совершенно черкесский шелк… даже с синевой на отливе. Какая же ты стала красавица, Катя! И совсем взрослая… Отчего ты не писала, не появлялась все эти годы?

— Зачем было?.. — пожала плечами Катерина, сидящая с запрокинутой головой и закрытыми глазами. — Ты же знаешь, какую жизнь я веду. Еще не хватало, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.

— Она тебе нравится — твоя жизнь? — осторожно спросила Анна.

Катерина, не открывая глаз, кивнула.

— Я, наверное, тебя понимаю… — Анна машинально продолжала расчесывать волосы сестры. — Ты слишком влюблена в своего… Валета. Ведь это он втянул тебя…

— Аня, Аня! — с досадой перебила ее Катерина. — Ты все забыла! Мое первое дело было — в Москве, в приюте! А за что я там оказалась, помнишь?! И ни о чем не пожалела! До сих пор — ни разу — ни о чем! А когда Сережу в каторгу взяли, я пошла с Греком! И тоже бога благодарю за то, что так получилось!

— Так он тоже твой?..

Анна не договорила, но Катерина, резким движением освободив волосы, обернулась и прямо посмотрела в лицо старшей сестры.

— Ни-ког-да! — отчеканила она. — С Греком — просто работа и больше ничего! Он меня научил всему, я с ним и за границей гастролировала, и в обеих столицах… Да вот ведь в Москве прошлой осенью, магазин Штакенберга на Кузнецком мосту! Наверное, и в газеты тогда попало?

— Постой-постой… — Анна наморщила лоб. — Действительно, было много шума… Какие-то бриллианты на огромную сумму, банда мошенников…

— Не банда, а я и Грек! — гордо заявила Катерина.

Анна внимательно посмотрела на нее. Задумчиво, глядя на гребешок в своих руках, произнесла:

— Катя, если я правильно поняла, ты с… этим человеком… занималась своим ремеслом не один год. И между вами ничего не было.

— Никогда! Я Сереже слово давала!

— Допустим. То, что ты об этом не думала, вполне возможно, ты — юная женщина, неопытная и влюбленная до смерти совсем в другого. Но — он?.. Катя, ты красавица, ты молода, ты невероятно интересна, и мне трудно поверить, что этот… Грек… не увлекся тобой.

— Да ничего подобного! Аня! Он же мне в отцы годится! — взвилась Катерина.

— Господи правый, какая же ты молодая… — с горечью вздохнула Анна. — Ну, хорошо, Катя, хорошо, я вижу, ты уже сердишься… Ответь мне на один, последний, вопрос — и я больше не вернусь к этому разговору, обещаю. Тем более что ты сама прекрасно справляешься со своей жизнью, теперь я вижу. И гораздо, кажется, лучше, чем я со своей… Скажи мне: неужели ни разу за эти три года ты не заметила, не почувствовала со стороны Грека интереса к себе? Я имею в виду мужской интерес, который любая женщина, даже круглая дура, чувствует безошибочно. Катя — никогда, ни разу?..

— Нет, конечно же!.. — запальчиво начала было Катерина. И запнулась на полуслове, вдруг вспомнив теплую венецианскую ночь после карнавала, старинную гостиницу, темный номер, развороченную постель и приблизившиеся вплотную черные странно блестящие глаза Грека.

Анна пристально смотрела в изменившееся, сразу ставшее растерянным лицо сестры.

— Значит, я не ошиблась, Катя?

— Но… такое было всего один раз… давно… И он сказал, что это пустяки…

— Разумеется… Что же еще ему было говорить?.. — вздохнула Анна. — Катя, поверь мне, это в сто раз опаснее, чем все твои авантюры вместе взятые.