Пути Звезднорожденных - Александр Зорич

Гаасса окс Тамай брезгливо поморщился и на всякий случай отошел от нетопыря подальше.

Тварь, виденная им десять лет назад в Синем Алустрале, за истекшие годы не стала ни привлекательнее, ни дружелюбнее.

Притихший нетопырь Хегуру, любимец царя Аганны, смотрелся на палубе варанской галеры удушливым ночным кошмаром.

Зато хушаки встретили появление нетопыря воистину ребяческим восторгом. Они ласково трепали его холку, смыкали за хвост, пытались кормить.

Шотор, которого переполняли эмоции, захрюкал в надежде завладеть вниманием Хегуру.

Сав показал Нетопырю голую задницу, нисколько не смущаясь присутствием Ийен.

Нальк что-то прошептал на ухо Хегуру. Тот зафыркал и испуганно втянул шею – видно, хушак пообещал Нетопырю съесть его злые глаза, если тот не будет слушаться.

Урайн смотрел на все проделки хушаков сквозь пальцы. В преддверие решающего сражения очередной воспитательный час был совсем не кстати.

– Все. Хватит издеваться над животным, – наконец сказал он и все поняли: пора.

Хегуру принял на спину двух хушаков – Сава и Фарга – и, понукаемый Ийен, тяжело поднялся в воздух.

Он вез их к Аганне. Четверо хушаков оставались с Урайном. Спустя полчаса им предстояла смертельная схватка с Элиеном Тремгором.

Элиен взял с собой только тех, в ком нуждался. Полторы тысячи ирвамессов. Четыре тысячи панцирных пехотинцев – паттов и уроженцев Харрены, служащих в Орине по найму. Больше едва ли потребуется, чтобы добить или пленить тех, кто останется после его неистовства – неистовства Звезднорожденного.

Остальных Элиен выслал под началом Ашеры Тощего к Горным Воротам, через которые, быть может, решат проломиться продрогшие под дождем орды Аганны.

Ворота грютам сокрушить будет, конечно, не под силу – кишка у них тонка на такие чудеса. Это если они вообще помышляют о немедленном штурме. На месте Аганны он, Элиен, ни за что не стал бы торопиться – только безумцы и полуграмотные варвары нападают на такие могучие крепости, как Орин, с ходу.

Городские стены оканчивались приблизительно в полулиге от места слияния Киада с Орисом, где располагался известный всем кормчим вольных торговцев Гибельный Мыс.

Некогда Гибельный Мыс представлял собой восточную оконечность Лон-Меара. Как и повсюду в Сумеречном Лесу, там росли измененные ясени, корявые вязы и изуродованные не человеческой рукой клены. Туманными осенними ночами в том лесу раздавались голоса умертвий, а обманные видения, вида нечеловеческого и незверского, не раз спускались к самой реке и губили экипажи крутобоких «купцов».

После того как Чаша Хуммера была сокрушена, все переменилось к лучшему – и видения, и голоса стали редкостью. Но Гибельный Мыс по-прежнему пользовался дурной славой. Правда, «купцам» на Гибельном Мысу больше ничего не грозило. А вот супостат, дерзнувший прорваться через Таможенную Плотину, рисковал заплатить у Гибельного Мыса непомерную цену за свою дерзость.

Потому что по указанию Элиена десять лет назад на нем был воздвигнут Страж Реки.

Элиен поднялся по узкой лесенке и вошел внутрь Стража Реки.

Ирвамессы и панцирная пехота остались ожидать своего предводителя на песчаном берегу Гибельного Мыса.

Стражем Реки называлось исполинское каменное изваяние хищного налима, погрузившего свои длинные массивные усы в быстрые воды Ориса. Мало кто знал, куда тянутся толстые матовые жгуты из хуммерова серебра. И, главное, – зачем тянутся. Внутри изваяния имелась небольшая комната с высоким резным креслом – туда-то и направлялся Элиен.

Страж Реки не охранялся. Вход в него не был даже заперт – вроде бы, заходи кто хочет!.

Впрочем, любой простофиля, дерзнувший проникнуть через отверстое подбрюшье внутрь недобро выпучившей глаза каменной рыбины, неизбежно был бы обращен в груду холодных углей. Но Элиен, свел Вольного Города, не был простофилей.

Он поудобнее уселся в кресле и прикрыл воспаленные веки.

«Ну что же, Урайн, пришла пора поквитаться…»

Элиен мысленно попрощался с Гаэт, единственной женщиной, сумевшей зажечь любовь в его сердце и по его щеке поползла слеза, выкатившаяся из-под обожженных ресниц.

Да, он принял решение уничтожить Урайна – и, следовательно, Гаэт – еще в Варнаге. Но теперь, когда Таможенная Плотина взлетела в воздух от «гремучего камня», решимость Элиена только окрепла.

Он открыл глаза.

Перед ним возвышалась стела из цельного куска горного хрусталя, в точности повторяющая все изгибы Ориса на две лиги вниз по течению от Гибельного Мыса. Это был «внутренний глаз» Стража Реки. Оставалось лишь привести его в действие.

Основание «внутреннего глаза» выгибалось изящной плавной волной, гребень которой как раз находился на уровне груди Элиена, где и вырождался в гладкую горизонтальную поверхность, что придавало ему сходство со столиком писца. Но вместо письменных принадлежностей на нем имелся только отпечаток десницы Элиена.

Звезднорожденный вспомнил было, как в поте лица трудился над этим чудом магической мысли пятнадцать лет назад. Но был вынужден немедленно изгнать воспоминания прочь. Слишком много места в них занимала Гаэт и теплые летние ночи, которые они некогда проводили в утробе Стража Реки, разыгрывая любовников, что, таясь от ревнивого мужа, ищут уединения в самых необычных местах.

Нет, теперь в его душе не было места этим воспоминаниям…

Элиен вложил десницу во «внутренний глаз» и пальцы вошли в нее плотно, неразделимо. Тогда он произнес слова, на которые меч Эллата не замедлил откликнуться глухим отзвуком потревоженной стали.

Ладонь мягко погрузилась в горный хрусталь, словно бы тот был соткан из тончайших шелковых волокон. И «Внутренний глаз» ожил.

Поверхность стелы потекла медленноструйным Орисом. Варанские галеры – крохотные, но превосходно различимые – находились сейчас как раз там, где их спустя мгновение уже не будет.

Обнадеженный зрелищем Элиен даже признался себе, что, пожалуй, переусердствовал с осторожничаньем. Ирвамессы могли запросто оставаться в своих казармах.

Горные Ворота Орина назывались горными по одной-единственной причине – они выходили на новую дорогу, построенную уже в правление Элиена поверх разрушенного Тракта Хуммера.

Этот тракт некогда соединял сердце Лон-Меара с Варнагом. Новая же дорога не доходила до Варнага. Она вела в Линниг и в Линниге оканчивалась. Дальше к западу лежали леса, еще дальше – Хелтанские горы и Врата Хуммера. Именно поэтому главные западные ворота Орина назывались Горными.

По наущению Ийен, а также по приказанию варанских военных советников, чьими устами вещал сам Урайн, грюты оставили обоз. У них не было метательных машин, таранов, самоходных башен и другой осадной техники. У них не было даже лопат.