Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рашми скрещивает руки:
– Вы тут вовсе не единственная целующаяся парочка.
– Мередит такая… – я судорожно сглатываю, – хорошая. – И снова это дурацкое слово. – Как я могла так с ней поступить?
– Да, она такая, – поддакивает Рашми. – И было довольно мерзко с вашей стороны устроить ей такое. О чем вы думали?
– Я не думала. Это случилось само собой. Я все разрушила. Она меня ненавидит. И Этьен тоже.
– Сент-Клэр точно тебя не ненавидит, – вмешивается Джош.
– Ну, на месте Мер я бы его ненавидела. – Рашми хмурится. – Он слишком долго водил ее за нос.
Джош возмущен:
– Он никогда не давал ей повода подумать, что она ему больше чем друг.
– Да, но никогда и не лишал надежды!
– Он встречался с Элли полтора года. Ты не считаешь, что этого достаточно? О! Прости, Анна.
Мои рыдания усиливаются.
Друзья сидят со мной на скамейке до тех пор, пока солнце не скрывается за деревьями, а затем ведут обратно в общежитие. Когда мы наконец приходим туда, в лобби пусто. Все наслаждаются великолепной погодой.
– Мне нужно поговорить с Мер, – восклицаю я.
– О, нет, не стоит, – возражает Рашми. – Дай ей немного времени.
Я проскальзываю в свою комнату и обнаруживаю ключ. Оказывается, в ночь пропажи я просто забыла его в своей комнате.
За стеной у Мер грохочут «Битлы», и я вспоминаю свою первую ночь здесь. Неужели «Революция» заглушает ее рыдания? Я прячу ключ под рубашку и падаю на кровать. Встаю и меряю шагами комнату, затем снова ложусь.
Я не знаю, что дальше делать.
Мередит ненавидит меня. Этьен исчез, и я не знаю, любит он меня, или ненавидит, или же думает, что совершил ошибку, или что-то еще. Должна ли я ему позвонить? Но что сказать? «Привет, это Анна. Девушка, с которой ты целовался в парке, а потом свалил? Может, встретимся?» Но мне нужно знать, почему он ушел. Я хочу знать, что он думает обо мне. Мои руки дрожат, когда я набираю номер…
И попадаю на голосовую почту. Поднимаю глаза к потолку. Он там? Непонятно. Грохот музыки у Мер заглушает звук шагов, так что придется подняться, чтобы все выяснить. Я смотрюсь в зеркало. Глаза покраснели и опухли, волосы напоминают совиное гнездо.
Дыши. Одно действие за раз.
Умойся. Расчеши волосы. Почисти зубы, раз уж такое дело.
Снова дыши. Открой дверь. Поднимись наверх. Я стучу в дверь, и в животе предостерегающе урчит. Никто не отвечает. Я прижимаю ухо к портрету Этьена в шляпе Наполеона, стараясь расслышать, что происходит в комнате. Ничего. Где он? ГДЕ он?
Я возвращаюсь на свой этаж. Скрипучий голос Джонна Леннона по-прежнему гремит в коридоре. Ноги сами собой машинально останавливаются возле комнаты Мер. Я должна извиниться, и не важно, что считает Рашми. Однако Мередит открывает дверь, сгорая от ярости:
– Великолепно. Это ты.
– Мер… мне жаль.
Подруга разражается неприятным смехом:
– Да ну? Я видела, как тебе было жаль, когда ты засовывала язык ему в гланды.
– Прости. – Я чувствую себя ужасно беспомощной. – Все случилось само собой.
Мередит сжимает кулаки, и сегодня, как ни странно, на ней нет ни одного кольца. Лицо не накрашено. К тому же она совершенно растрепана. Раньше она всегда выходила лишь при полном параде.
– Как ты могла, Анна? Как ты могла так со мной поступить?
– Я… я…
– Ты что? Ты же знала, что я к нему чувствую! Не могу поверить!
– Прости, – повторяю я. – Не знаю, о чем мы думали…
– Ну да, в любом случае, теперь уже не важно. Он не выбрал ни одну из нас.
Мое сердце останавливается.
– Что? Что ты хочешь этим сказать?
– Он догнал меня и заявил, что я его не интересую. – Лицо Мередит заливает краска. – А потом пошел к Элли. Сейчас он там.
Перед глазами все плывет.
– Он пошел к Элли?
– Как всегда, когда у него неприятности, – удовлетворенно заявляет Мер. – Ну, и как ощущения? Уже не так жарко, верно? – И она захлопывает дверь прямо у меня перед носом.
Элли. Он выбрал Элли. Опять.
Я бегу в ванную и поднимаю крышку унитаза. Жду, когда выйдет ланч, но желудок все равно крутит, поэтому я опускаю крышку и сажусь. Что со мной не так? Почему я всегда западаю не на тех парней? Я не хотела, чтобы Этьен стал очередным Тофом, но так получилось. Только на этот раз все гораздо хуже, потому что Тоф мне всего лишь нравился. А Этьена я люблю.
Я не вынесу встречи лицом к лицу. Как мне смотреть ему в глаза? Хочется вернуться в Атланту, к маме. Мне стыдно от этой мысли. Восемнадцатилетним не нужна мамочка. Не знаю, как долго я просидела в туалете, но внезапно мое внимание привлекают странные звуки, доносящиеся из коридора. Кто-то колотит в дверь.
– Боже, ты там что, всю ночь собираешься сидеть?
Аманда. Хуже и быть не могло.
Я смотрюсь в зеркало. Глаза покраснели, словно я перепутала «визин» с клюквенным соком, а губы опухли, как будто их покусали осы. Я поворачиваю кран и умываюсь холодной водой. Затем вытираюсь жестким бумажным полотенцем и, прикрывая лицо рукой, бегу в свою комнату.
– Привет, булимичка, – говорит Аманда. – Прикинь, я тебя слышала.
Моя спина напрягается. Я оборачиваюсь, и светлые глаза Аманды невинно округляются. Рядом с ней Николь, сестра Рашми Санджита и… Айла Мартин, миниатюрная рыжеволосая девушка. Айла держится позади. Она не часть их компашки, просто ждет своей очереди в ванную.
– Она выблевала весь обед. Гляньте-ка на ее лицо. Это отвратительно.
Николь хихикает:
– Анна всегда выглядит отвратительно.
Мое лицо вспыхивает, но я не реагирую, потому что именно этого Николь и хочет. Однако игнорировать ее подружку я не могу.
– Ты ничего не слышала, Аманда. Я не булимичка.
– Вы слышали, она только что обозвала меня лгуньей.
Санжита поднимает ладошку:
– Я слышала.
Мне хочется врезать сестре Рашми, но я отворачиваюсь. Игнорируй их. Аманда прочищает горло.
– Рыдаешь из-за Сент-Клэра? – хихикает она.
Внутри все холодеет.
– Пока ты блевала, я слышала, как Рашми болтала со своей лесбой через дверь.
Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Не верю своим ушам: она НЕ могла так ее обозвать.
Голосок Аманды словно отравленная конфетка, сладкий, но смертоносный.
– Она что-то болтала про то, как вы лапались, и теперь большая лесба-фрик выплакивает по этому поводу глаза.