Красная глобализация. Политическая экономия холодной войны от Сталина до Хрущева - Оскар Санчес-Сибони

ответил, что речь идет об апельсинах более высокого качества[607]. В этот же период амбиции Насера опять возобладали над советско-египетскими отношениями и придали им новый импульс. Переворот в Йемене в конце сентября привел к формированию там республиканского правительства, тесно связанного с Насером. Тот быстро обратился за помощью к Советскому Союзу, что позволило ему отправить в Йемен огромное количество военной техники и расширить египетское влияние до невиданных ранее масштабов. Но Насер переоценил свои силы. Участие Египта в гражданской войне в Йемене, которую часто называют Вьетнамом Насера, привело к катастрофическим последствиям для египетского влияния в регионе и нанесло ущерб экономике Египта[608]. Борьба превратилась в прокси-войну между Насером и саудитами за лидерство в арабском мире. Бремя борьбы привело египтян к зависимости от советского оружия, что в итоге склонило чашу весов египетской торговли в пользу стран советского блока и создало долг, который стал проклятием для отношений[609]. Тем не менее Египет, как и Куба, продолжали бороться с зависимостью, принимая участие в мировой экономике в той мере, в какой это было возможно. Даже когда египетское правительство обратилось к СССР с просьбой о реструктуризации долга с целью уменьшения нагрузки на платежный баланс Египта, оно по-прежнему отдавало приоритет западным покупателям хлопка[610]. Последние могли посетить североафриканскую страну в сентябре и выбрать хлопок нужного качества и в нужном объеме по ценам, установленным в июле; советским представителям же разрешалось закупать его позже в соответствии со строгими квотами, установленными египетским правительством, а не требованиями советских потребителей хлопка[611]. Все это время война в Йемене медленно разрушала отношения Насера сначала с англичанами (у которых в Йемене была база), а затем с Соединенными Штатами, которые угрожали урезать поставки зерна, без которого Насер не смог бы прокормить население. Когда летом 1966 года египтяне обратились к советскому руководству с вопросом о возможности взятия СССР на себя роли США в поставках зерна, они получили уклончивый ответ. У Советского Союза также были проблемы с зерном, и в последнее время советское руководство тратило на его импорт большую часть валютных резервов. Кузьмин отметил, что советские ресурсы не безграничны[612]. Египет – в отличие от Кубы, большая страна, находящаяся в эпицентре региональной геополитической борьбы, – испытывал пределы сверхдержавы, которая была сильна в рассуждениях и проявлениях воли, однако в экономическом плане оказалась далеко не конкурентоспособна.

Отношения между Востоком и Югом обычно начинались по инициативе последнего и аналогичным образом заканчивались. Следовательно, проблема заключалась не в том, что Советский Союз не мог нести бремя ухудшающегося положения Египта. Увеличение задолженности режима Насера перед Советским Союзом и другими странами и его отчуждение от Запада создали грубую зависимость, которая препятствовала интеграции египетского общества в альтернативные экономические и культурные структуры за пределами мировой капиталистической экономики. Чем больше Советский Союз вмешивался в экономическую жизнь Египта, тем больше его презирали египетские деловые круги, сохранившие свою западную ориентацию и мечтающие о мире, в котором у Запада не было бы политических и культурных преимуществ и производного от них высокомерия. Более того, осторожная попытка советского руководства использовать эту зависимость для получения права тайного захода в египетские порты сразу же подорвала политические отношения между двумя странами [Ferris 2011]. Советский Союз пользовался на глобальном Юге влиянием не потому, что представлял собой альтернативу западному либеральному миропорядку, а потому, что помогал ослабить давление Запада, не требуя взамен каких-либо политических жертв. Нарушение этого общего принципа – принципа, громко и настойчиво провозглашаемого советским руководством во время зарубежных поездок, – немедленно лишило СССР единственного конкурентного преимущества перед западными странами. Но даже без этой политической ошибки отношения с Египтом становились все более экономически нецелесообразными. Их исход был отсрочен Насером, попытавшимся – в последнем приступе исключительного честолюбия – возглавить арабскую коалицию против Израиля в июне 1967 года. Советский Союз приложил определенные усилия по предотвращению войны, а после того, как конфликт разгорелся, – по скорейшему установлению мира, чтобы спасти то, что осталось от остова постколониальной конфигурации, находящейся в состоянии быстрого разложения[613]. Победа в той войне, вероятно, могла бы спасти отношения – вместо этого поражение нарушило их равновесие. В течение четырех лет Египет, как губка, поглощал советских солдат для управления обороной от Израиля в районе Суэца, прежде чем они были высланы преемником Насера, М. А. ас-Садатом[614]. Окончательный отказ последнего от отношений с СССР в 1972 году не повлек за собой никакого серьезного наказания. Этот разрыв ни шел ни в какое сравнение с отказом от сложной системы коммерческого, финансового и технологического обмена, управляемого преобладающей и ревнивой державой (сотрудничающей с не менее властными союзниками).

Полезная сверхдержава в Тропической Африке

В 1956 году, когда Британский Золотой Берег был на пути к независимости, служащие Госдепартамента США разрабатывали стратегию недопущения в этот регион Советского Союза. Должны ли Соединенные Штаты угрожать новой стране? Следует ли им подкупить руководство страны проектами помощи? Должны ли США использовать надежных региональных лидеров, чтобы оказать влияние на более независимых действующих лиц? Ответ на эти вопросы был однозначно утвердительным [Mazov 2010: 43–45]. Первый премьер-министр (позже президент) Ганы К. Нкрума также искал возможность использования мировой политической конъюнктуры в своих интересах. Вооружившись стратегией, не отличавшейся ни новаторством, ни сложностью, он быстро приступил к проведению устойчивой политики. Нкрума начал с того, что максимально быстро отправил руководству СССР приглашение на празднование независимости Ганы в марте 1957 года. В ноябре он пригласил советских лидеров в Гану на переговоры по поводу создания посольства, которые, по предположению приглашенных, должны были занять три дня, но затянулись более чем на неделю, в течение которой Нкрума показательно расхаживал по городу, приветствуя своих коммунистических гостей [Mazov 2010:44,48–50]. После этого он заморозил отношения с Советским Союзом на два года.

Рис. 17. Советский импорт какао из Ганы

Источник: Информация о ценах и производстве взята из [Rolfo 1980: 100–116]. Советский объем и рублевый импорт в 1961 году рассчитан по статистическим обзорам «Внешняя торговля СССР».

Нкрума хотел иметь на реке Вольта собственную Асуанскую плотину, которая могла бы послужить основой для индустриализации экономики страны. В качестве источников капитала он нуждался в Соединенных Штатах и Великобритании и поэтому обратился к старой теме – угрозе «коммунистического проникновения». Факт, что советское посольство открылось только в августе 1959 года, нарушает стройный нарратив некоторых историков холодной войны. Если импульсы к развитию противостояния в ней