Лорд-грешник - Мэдлин Хантер

– Зато я хоть немного сумела помочь людям. Взвесив риск, я поняла, что все равно не смогу отказать им. Себе мы не оставляли из тех денег ни пенни.

– Никакой судья не примет твоих оправданий независимо от благородства твоей цели.

– Но я же не оправдываюсь перед судом, а всего лишь даю объяснения своему любовнику. – Брайд устало вздохнула. – Я не жду милости и говорю это в надежде, что ты, возможно, не будешь слишком меня ненавидеть.

– Как я понимаю, существуют и другие пластины, меньшего достоинства. Ты ведь не настолько безрассудна, чтобы пускать в обращение крупные банкноты.

Брайд кивнула:

– Пяти – и десяти фунтовые. Эти пластины не были украдены, потому что хранились не в сундуке, а в мастерской.

– Нам придется поехать и забрать эти пластины из вашего дома, после чего они должны быть немедленно уничтожены.

– Конечно. – Теперь Брайд поняла, зачем он приехал. Ему хотелось получить все пластины. – Я готова ко всему, но буду очень тебе признательна, если ты избавишь от этого моих сестер. Виновна только я – они понятия не имели…

– Вздор, – спокойно произнес Линдейл. – Ты все хочешь взвалить на себя, чтобы спасти остальных, и это и есть твой план. Ты не подделывала сигнатуры, Брайд: насколько я заметил, ты не обладаешь таким искусством.

– Доказательств их причастности к делу не существует. Молю тебя, пощади сестер и не губи их жизнь. Я старшая, это мое решение, мне и отвечать.

– Ты все продумала, как обычно. – Эван встал и принялся раздраженно ходить по комнате. – Я передаю тебя суду, а ты обмениваешь себя на сестер – такое решение ты видишь и такой помощи ты ждешь от меня?

Брайд опустила голову.

– Я знаю, что не имею права ничего просить, поскольку и без того уже достаточно скомпрометировала тебя.

– Да, черт возьми, ты меня скомпрометировала. Полностью. Я стою перед выбором: ты или проклятый долг. Ты или честь, о которой я не имею права забывать.

Гостиная сотрясалась от его гнева, и Брайд показалось, что даже вазы и фарфоровые статуэтки вздрогнули в испуге.

– Я должен выбрать, – наконец произнес Линдейл, и на этот раз его голос звучал на удивление спокойно. – Но выбора у меня нет. Человек, предавший тебя и укравший эти пластины, скоро отправится во Францию, остальные тоже. Пластины и бумага в наших руках. Не такой уж бесчестный компромисс. Уолтер ничего не сказал о тебе. К счастью, он действовал под влиянием неглупого человека, потому что по собственному разумению он бы продал тебя за миску горячей тюремной еды.

Сдернув с головы платок, Брайд вытерла слезы.

– Должно быть, ты считаешь меня полной дурой. Кажется, одиночество и участь старой девы сделали меня слепой.

– Это в его мнении ты была полной дурой, а вот что касается остального… По-видимому, я должен быть признательным всему, что делает тебя слепой, когда речь идет о недостатках бесполезных мужчин, так что не могу винить тебя за Уолтера.

– Ты не бесполезный. – Брайд изо всех сил старалась не зарыдать.

Линдейл вздохнул, потом нахмурился.

– Я уже просил, чтобы ты вышла за меня. Теперь, после ночных событий, я требую этого. Мои действия в твоих интересах выдали меня больше, чем я бы того хотел. Некий порядочный человек согласился закрыть на это глаза, но во второй раз он так уже не поступит. Если ты снова займешься подделкой денег, мое соучастие в преступлении станет очевидным.

– О нет, больше я никогда…

– Ты прекрасный гравер, как и твой отец. Сострадание к бедным и угнетенным может опять подвигнуть тебя на это.

– Нет, поверь моему слову.

– Прости, но мне требуются доказательства. Только если мы поженимся, я смогу постоянно присматривать за тобой и сестрами. Я больше не приму никаких возражений. – Линдейл скрестил руки на груди. – Что же касается твоих подопечных, то мы найдем более приемлемый способ помочь им: могу возместить их потерю без особого ущерба для моего кармана.

Линдейл заявил это так уверенно, что Брайд больше не сомневалась – дело улажено. Благодарность и любовь сжимали ее сердце; ей даже стало трудно дышать.

– Вы приговорили меня к довольно странному тюремному заключению, сэр. В конце концов, именно вы будете в оковах.

– Я пэр, а пэра сковать невозможно. А вот ты в самом деле будешь находиться в строгом тюремном заключении.

– И все же это в высшей степени необычное предложение. Думаю, вы не сознаете ужасных последствий, которые неизбежны, если я приму его.

– Для себя лично я не вижу никаких ужасных последствий.

Встав, Брайд подошла к нему.

– И все же они ужасные. Ведь если я соглашусь, то не потому, что вы этого потребовали, и не ради собственного спасения или спасения моих сестер.

Линдейл вытер слезы с ее щеки.

– Только не говори, что хочешь сделать это из благодарности. Это была бы худшая из всех причин.

– Нет, хотя я обязана тебе жизнью. Если я приму твое предложение, то лишь потому, что люблю тебя, несмотря на все твои недостатки.

В глазах у него появилось удивление, которое постепенно сменилось надеждой.

– И ты в самом деле намерена его принять?

– Конечно, потому что слишком сильно люблю тебя. Жизнь с тобой сделает меня счастливой, если даже мы будем жить в бедности в долине Шотландии. Но я не могу согласиться, если ты предлагаешь это как выход из положения или как компромисс. Любя человека в браке, подобном этому, я действительно буду чувствовать себя заключенной, а это намного хуже любого несчастья, которое приносит ссылка на каторгу.

Некоторое время Линдейл, сдвинув брови, смотрел на огонь, как будто спорил с собой, наконец глубоко вздохнул.

– Для тебя имеет значение, если я признаюсь, что это волнует меня больше, чем раньше?

Брайд попыталась сдержать безрассудную надежду.

– Думаю, это очень существенно меняет дело.

Подбородок Эвана дрогнул, глаза блеснули. Он снова глубоко вздохнул.

– Хорошо. Я настаивал, чтобы ты вышла за меня, потому что это необходимо, но теперь требую, чтобы ты сделала это, потому что я всем сердцем люблю тебя.

Смущенная улыбка делала его похожим на человека, который только что бросился вниз со скалы и вдруг, к своему изумлению, обнаружил, что падение не убило его.

– Я буду счастлива стать твоей женой, Эван.

Линдейл схватил ее в объятия.

– Ты украла мое сердце, Брайд! Не могу отрицать, что теперь я твой пленник. Я люблю тебя, и никакая другая женщина для меня больше не существует. – Он крепко поцеловал ее.

Брайд была настолько счастлива, что это казалось ей сном.

– Я несказанно рада, что твое сердце принадлежит мне, Линдейл, рада, что стала для тебя единственной женщиной. Но если ты вздумаешь порвать оковы и направить внимание на другую, тебе это чертовски дорого обойдется.