Марионетка для вампира - Ольга Горышина

— Дура! — услышала я тот же голос и тряхнула головой.

— Ты мне это уже говорила утром, — ответила я в голос.

— Вы обе, сейчас же прекратите разговаривать! — это уже был голос Милана, а вот и его руки.

Они сорвали с меня ожерелье и толкнули на кровать. В нос шибануло алкоголем. Господи… Он надумал растереть меня этой гадостью!

— Вера, будешь крутиться, я волью это тебе в рот!

Я замерла, хотя не знаю, как сумела пролежать неподвижно, когда его горячие руки то накрывали мне грудь, то скользили по животу и до боли сжимали ляжки… А потом я с радостью перевернулась на живот, потому что можно было закусить одеяло. Во мне не крупа. В моем теле дурь — абсолютная и неизлечимая.

— Ну все!

Милан замотал меня в простынь, точно в саван, и я лежала поперек его кровати безвольной мумией, у которой на свободе были только губы. Если барон лишит свободы и их, я пропала.

Я открыла глаза на рассвете. Так мне показалось вначале, потому что комната тонула в сером полумраке, но потом я поняла, что просто портьеры задернуты слишком плотно. Кроме меня, в комнате никого. Все, как вчера. Да не совсем… Я вылезла из тепла в холод и подошла к окну — мороз и солнце, день чудесный. Вот барон и задернул портьеры, чтобы я не подскочила с первым солнечным лучом. Кто скажет, на который по счету я сейчас жмурюсь? Жизель?

Ее вага была зацеплена за спинку стула, и несчастная марионетка распласталась на полу. К счастью, лицом вверх. Отстраненный взгляд, точно ничего не помнит. Я пожелала ей доброго утра. В ответ — тишина. Не узнает меня?

Я тоже не очень себя узнавала. Стою посреди комнаты абсолютно голая и даже не смотрю в сторону открытой двери. Теперь я посмотрела и сразу заметила на столике бутылку из зеленого стекла и две стопки. На дне второй оставалось немного бехеровки. В бутылке ее тоже было совсем немного. Зачем барону понадобились стопки?

Я тронула край кровати и сообразила, что одеяло откинуто, но простыни, в которую я была завернута, нет. И на соседней подушке отпечаток головы… Я отдернула руку и обратила взор на лицо куклы.

— Жизель, — Судорожно сглотнула. — Что я не помню?

Марионетка молчала. Я принюхалась к своему телу — душ, может, и необходим, но бехеровкой я точно не пахну. Жизель? Тишина… Я обошла кровать — моей одежды нет. Откинула другой край одеяла — измять так простынь во сне невозможно, если только до этого не… Я сжала щеки растопыренными пальцами и укололась камнем кольца. Оно на месте! Но душа моя на месте не была.

Я с яростью рванула на себя створки шкафа и уперлась взглядом в аккуратный ряд мужских костюмов. За другой дверцей — рубашки и… Одиноко висят моя футболка и джинсы. Абсолютно сухие. Свитер, перекинутый через вешалку, даже не влажный. Я сунула руку в задний карман джинсов и нашла там аккуратно сложенные бикини. Оставалось отыскать сапоги. Да вот же они, у выхода. Стоят нос к носу, как вчера.

Виски похолодели, и я, закрыв шкаф, присела на край мятой кровати. Барон убрал почти все следы ночного буйства. Привычка? Болезнь? Какая теперь разница! Только простынь расправить подо мной не смог, чтобы скрыть… А собирался ли он вообще что-то скрывать? Он просто навел порядок. Или не он? Уж лучше бы он сам! И как же обрадуется герой-любовник, узнав, что я ничего не помню. Вернее, помню — только не то, что надо.

Теперь меня начало знобить уже не от удивления, а от холода. Свитер помог решить проблему тела, а вот голова от тела отделилась и согреваться не торопилась. Наверное, не хотела иметь ничего общего с развратными конечностями, которые судорожно взбили обе подушки и разгладили простынь не хуже чугунного утюжка.

К застеленной кровати я больше не притронусь. Во всяком случае, сделаю все возможное, чтобы смыться из особняка сегодня же вечером. Только бы пан Ондржей решил удивить барона своей пунктуальностью! Забрать у меня машину, которую дал Ян, было откровенным свинством. Так я ему и скажу, если заартачится.

А вот что сказать барону, я не знала. Как не знала и того, где оборвалась моя связь с реальностью. И кто оборвал ее? Скорее всего, Карличек подсыпал мне что-то в вечерний чай, раз номер с вином не прошел. Какие же они все предсказуемые! Ничего нового придумать не могли! А я дура — в лоб говорят про снотворное, а я пью и еще радуюсь кислому лимончику! Если смешать таблетку с алкоголем, еще не такое привидится!

Но как же явственно я помню Элишку с Жизель, и абсолютно ничего не помню из того, что последовало за чаем… Нет, руки Милана я все же помню и то, что к тому времени на мне уже не было никакой одежды — тоже помню. Только что тут делает кукла? Что мы с ней могли делать? Может, я успела прочитать барону лекцию про паралон и уважение к труду кукловодов? С меня станется… За это у нас одну девочку на экзамене хорошенько прочихвостили — назвать причину, по которой она использовала, вместо легкого папье-маше, тяжеленное дерево, бедняжка не смогла. И про бережное отношение к куклам нам тоже не по разу напоминали…

Я подняла марионетку с пола и повесила в шкаф на освободившуюся от моей одежды вешалку, заботливо распутав все нити. Я верну ее к подружкам после того, как найду хозяина особняка и этой ночи. При нашей встрече Жизель точно будет лишней. Вот только бы не встретить по пути Карличека. Я же ему глаза способна сейчас выцарапать за послушное исполнение всех приказов хозяина. А, может, все еще хуже — он не просто исполнитель чужой воли, он вдохновитель злодейства, а барон так — сторонний наблюдатель, не способный отказаться от того, что само идет ему в руки.

Не помнить ничего про ночь с мужчиной — такое, раньше думала, только в дурацких книгах бывает. Впрочем, раньше я и не бредила так открыто идеями и считала это фетишем книжек про гениев от искусства! Гением я в реальности пока не стала, а вот с крышей уже явно попрощалась. Или не совсем? Ноги завернули в зал — вот дверь на балкон. Закрыта. Замок цел, а в окно видна лишь верхушка сугроба. Как этот балкон мог залезть ко мне в сон? Как-как! Да я же вокруг особняка в первый день круги наматывала! Под ним парадный вход, перед ним — фонтан и главная еловая аллея с чугунными воротами, открытыми в давно оставленный мною мир. Уф…

Выдыхать поздно. Теперь надо набрать в легкие побольше воздуха перед встречей с бароном. Буду надеяться, что взрослые воспитанные мужчины не уподобляются соплякам и неудачникам, которые интересуются с утра, как женщине понравилась ночь… Это относится в общем к нормальным мужчинам, а не…

Я замерла на входе в кукольную комнату. Все двенадцать марионеток лежали на полу, образуя круг или циферблат. А по центру горкой были свалены ваги с необрезанными нитями. Что за… Куклы… На полу… Лицами вниз… Я еле проглотила нецензурный возглас, который лез наружу, расталкивая все остальные слова локтями. Да я барона сейчас без всякой Элишки придушу, вот этими самыми руками, которые дрожали, как у неврастенички. Да и на глазах наворачивались слезы. Вандализм чистой воды! У барона новый приступ?