Итальянское каприччио, или Странности любви - Нелли Осипова

— Давайте придумаем сами, — предложила Аня.

— Хорошая идея. Но сперва попробуйте вот этого, — и Антонио налил ей из другой бутылки.

Аня сделала несколько маленьких глотков.

— Чувствуете разницу? — спросил Антонио.

— По-моему, оно более терпкое, — робко определила Аня, боясь показаться уж полным профаном.

— Брава! Вы делаете успехи. Я думаю, вы способная ученица. В вашу честь назовем это вино «Анна».

— Я польщена, — засмеялась она. — А почему вы сказали «брава», а не браво?

— Но вы же женщина! — Антонио с удивлением уставился на нее. — Браво — когда мужчина, а женщина — всегда брава.

— У нас в России на концертах обычно кричат «браво» всем, независимо от пола, — улыбнулась Анна.

— Наверное, к вам это слово пришло от французов, — пояснил Антонио.

Подошел Франко, улыбнулся, обнял за плечи Антонио, сказал по-русски Ане:

— Мой друг.

Антонио что-то сказал ему по-итальянски. Аня уловила два знакомых слова — вино с ударением на «и» и «Анна». Она засмеялась:

— Теперь при мне нельзя секретничать, я все поняла. Вы сказали, что назвали вино «Анна», да?

— Си! — обрадовался Антонио. — Я же говорил, что вы способная ученица, видите, у вас и к языку способности.

Франко, убедившись, что Аня не скучает, пошел к другим гостям.

Антонио внимательно смотрел на Аню. Она смутилась.

— Что вы меня так разглядываете?

— Я думаю, — ответил он.

— О чем?

Антонио хотел сделать Ане комплимент, но подумал, что совсем не знает русских женщин, исключая, конечно, Лену, и неизвестно, как к его словам отнесется Анна. В этой стройной молодой женщине таилась какая-то загадка, впрочем, подумал он, возможно, всему виной языковый барьер — мы оба говорим на плохом английском…

— Мне кажется, вы задумались надолго.

— Ах, да, простите. Я подумал, что вам идет пить вино, — выпутался он и тут же предложил попробовать вино темно-вишневого цвета из бутыли непривычной формы.

Оно показалось Ане приятным, она выпила целый бокал. В голове приятно зашумело. Антонио уже не казался таким божественно-красивым, а превратился в обычного свойского парня.

К ним подошел симпатичный молодой мужчина с огромными грустными черными глазами, которые никак не сочетались с ясной открытой улыбкой на его лице, словно жили они своей собственной жизнью.

Аня вспомнила, что Лена уже знакомила их — он пришел с высокой зеленоглазой рыжеватой шатенкой. Она еще тогда подумала: наверняка венецианка. Мужчина лучезарно улыбался.

— Как вы себя чувствуете в таком большом обществе незнакомых людей? — спросил он по-английски.

— Сказать по правде, сначала не очень. Лена бросила меня в это море, предоставив самой выплывать на берег. — Аня смутилась. — Не знаю, правильно ли я говорю.

— Главное — понятно, не думайте о правильности, — подбодрил он и, словно прочитав Анины мысли, которая лихорадочно пыталась вспомнить его имя, добавил: — Меня зовут Марио, я работаю в одной клинике с Франко. Мне понятна ваша растерянность — вы действительно оказались в море людей и в море имен.

— Спасибо Антонио — он выручил меня… — начала Аня.

— О да, — прервал ее Марио, — Антонио как истинный рыцарь никогда не бросит даму в беде.

По веселым чертикам, которые вдруг появились в глазах Марио, вытеснив оттуда грусть, Аня догадалась, что тут кроется какая-то их давняя дружеская игра или подначка.

— Расскажите! — воскликнула она и непринужденно взяла Марио под руку. — Безумно люблю слушать всякие истории о рыцарях, спасающих дам. Как они это делают?

— Очень просто. Для начала они изображают из себя тот самый берег, на который должна выплыть дама, и бедняжка, доплыв, думает, что спасена.

«Довольно зло», — подумала Аня. А Марио продолжал:

— Потом выясняется, что она приплыла на всего лишь маленький-маленький островок, где можно лишь передохнуть несколько минут, а до берега еще далеко…

Ане стало не по себе. «Это я все время выплываю на островок и принимаю его за Большую землю», — подумала она, поднялась и, сказав, что обещала помочь Лене с десертом, ушла.

Мужчины молча проводили ее глазами.

— Я что-то не так сказал, Антонио? — спросил Марио.

— Не думаю… По-моему, она понимает шутку, но…

— Что?

— Мне показалось, что она несет в себе какой-то груз забот или, может быть, горе… не знаю, не знаю, но в ней есть тайна, которая тяготит ее. Что скажешь, доктор? — и Антонио замолчал.

— Мы с ней всего лишь двумя фразами обменялись. Знаю только со слов Лены, что она большая умница, историк, спортсменка — ну и все.

— Ты же врач, попробуй разобраться в остальном, — подколол его Антонио.

— Хирургическим способом? Нет, друг, тут я пас. У тебя, кажется, начало что-то получаться, а я пришел и спугнул, не так ли?

— Не так. Просто она была похожа на взъерошенного воробушка, и я попробовал хоть немножко пригладить перышки…

— Последнего гостя проводила… уф! — вздохнула Лена, плюхнулась в кресло и скинула туфли.

— Зачем было устраивать такой грандиозный прием? — спросила Аня.

Франко понял ее, улыбнулся и, обняв жену, сказал:

— Лена очень-очень хотела такой прием, она все время говорила: когда приедет Анна — придут много наши друзья!

— Франко! — воскликнула Аня. — Ты так хорошо говоришь по-русски, почему вы скрыли от меня?

— Я стыдняюсь… я неправильно говорю.

— Повлияй хоть ты на него, может быть, он тебя послушается. Я считаю, что он говорит вполне прилично и нечего стесняться.

— Но сейчас же ты говоришь? — спросила Аня.

— За меня говорит вино, не я, — засмеялся Франко.

— Ладно тебе скромничать. — Лена ласково провела рукой по его волосам. — Ты иди, тебе рано вставать, а мы с Аней быстро уберем все.

Франко не возражал, но прежде чем уйти, спросил Аню:

— Тебе понравился Антонио?

— Конечно, разве он может не понравиться! Он такой красивый, что просто хочется повесить ему на шею табличку: «Руками не трогать!»

Лена с Франко переглянулись и вдруг захохотали с такими всхлипываниями, что Аня зашикала на них:

— Вы что! Ребенка разбудите! Вас наверняка на улице слышно.

Когда супруги отсмеялись и Франко, вытирая слезы, ушел, Лена объяснила:

— Он один из наших друзей-холостяков. Но когда я его впервые увидела, то сразу же сказала Франко, что Антонио — мужчина, с которого нужно дважды в день стирать пыль. И ты сейчас сказала почти то же самое.