Руки Геракла - Фред Томас Саберхаген

Подошли другие люди, и наш разговор затих.

* * *

Я мог бы пораньше вернуться в свою комнату, если бы не обещание царя снова выйти к гостям вечером. Пока я не знал в точности, что нам предстоит – возможно, какой-нибудь ритуал оплакивания, который потребует присутствия всех нас нынче ночью. Я стоял во дворе перед царем среди прочих гостей и членов его дома, ожидая, что нам скажут, когда, к всеобщему ужасу, появился Танат.

Бог Смерти явился с телом мертвой царицы на руках. Он возник из темного дверного проема, ведшего в дальнее крыло дворца, так, словно он был вправе появляться здесь. И я уверен, что так же он себя вел в любом доме, в который вступал.

Передо мной стояла могучая человеческая фигура немного выше меня, окутанная длинным черно-красным плащом. Гневное лицо его бородой окутывала косматая тьма. И прежде, чем мои смертные глаза сумели сосредоточиться, передо мной мелькнули на миг над могучими плечами алые призрачные крылья. И я понял, что снова смотрю на бога. В то же самое время его фигура была совершенно человеческой. Почему-то это еще сильнее пугало, но не подавляло так, как присутствие Аполлона или даже Гермеса.

Данни была в гневе. Сжимая маленькие кулачки, она шептала:

– Боги, это невыносимо! – Говорила она негромко, но в тишине это было ясно слышно. Смерть не обратила на нее внимания.

Через мгновение Данни устремила на меня умоляющий взгляд.

– Ах, если бы мы могли хоть что-то сделать! Ах, если бы тут был мой брат! Нет, Мел всего лишь смертный, как мы с тобой.

Я попытался найти хоть какие-то слова утешения, но их не было. А Смерть уносила царицу. Говорят, Смерть уносит всех, кого похищает, в Аид, но мы все не могли отвести взгляд, поскольку никто из нас никогда такого не видел и, надеюсь, не увидит больше никогда.

Мы все, как я уже сказал, стояли, оцепенев, и Танат наверняка унес бы свою добычу беспрепятственно, если бы не решил помедлить. Но по дороге через террасу к открытому саду он увидел меня. Он явно узнал меня и не хотел пропустить этот случай.

Когда я увидел, что он смотрит на меня, я подивился злобе в его взгляде. Может, это воплощение Смерти было союзником Геры? В моей голове мелькнула мысль – вдруг бог Смерти перешел на сторону гигантов в надежде занять какое-нибудь важное положение, когда власть олимпийцев на земле будет сокрушена. Или он просто рабски надеется, что гиганты оставят его в живых, когда уничтожат всех остальных олимпийцев? Я уже знал, что у Зевса есть враги среди богов, хотя сомневался, что кто-нибудь осмелится выступить против него в открытую.

С другой стороны, возможно, что Танату было по большому счету все равно, что думает Зевс. И это просто вражда местного царя с богом Смерти, которая ничего общего не имеет с той великой войной, которой были сейчас заняты все мои мысли.

Он небрежно дал сползти завернутому в черное телу царицы на пол, словно это была туша оленя или овцы. Затем бог Смерти, не сводя с моего лица насмешливого взгляда, небрежно скрестил руки на груди, прислонившись к колонне, поддерживавшей крышу галереи. Лениво и надменно, словно хотел устроиться поудобнее, чтобы разглядеть меня.

Гробовое молчание опустилось на весь двор, так что я даже слышал слабый треск факелов в скобах на стене. Но сюда собиралось все больше и больше людей, словно с каждым ударом сердца из окна появлялось новое лицо, новый человек появлялся во дворе с той стороны, где терраса постепенно переходила в сад.

Бог выдержал паузу и наконец заговорил хриплым скрежещущим голосом.

– Ты Геракл. – Он произнес это как обвинение. Где-то вдалеке раздался удар погребального гонга.

– Да, – ответил я. В это время мне пришло в голову – вдруг бог Смерти обеспокоен тем, что я убил Антея, с которым у него мог быть какой-нибудь союз?

Танат кивнул с видом судьи, утверждающего приговор. Похоже, я был признан виновным, и он приготовился изречь решение.

– Ты смертный, который слишком много о себе воображает, – продолжал он. – Как я понимаю, ты ищешь дорогу в Аид?

Пожалуй, ничто никогда не было так далеко от моих мыслей. Но я не собирался жалко поддакивать Смерти.

– И что, если так?

– Могу помочь тебе попасть туда побыстрее, – зло улыбнулся Танат.

Я закипел гневом.

– Прежде чем я решу, принимать ли мне твое предложение, бог Смерти, я хотел бы услышать от тебя ответ на один вопрос.

Темная голова склонилась. Казалось, от могучей фигуры струится могильный холод.

– Из почтения к твоему отцу я позволю тебе его задать.

– Вот он. Что за человек добровольно согласился надеть твою личину? Кто ты, захотевший стать Смертью? Какая… тварь решила выбрать эту мерзость, лик Смерти, закрыть ею свои глаза и рот, позволить этому проникнуть в свой мозг?

Прежде чем я закончил речь, толпа тихо ахнула в один голос.

Мое презрение и дерзость резко и ясно слышались в моем голосе, и Смерть чуть ли не рот разинула от изумления, словно не могла поверить глазам и ушам своим.

Я еще раз глянул на Данни и даже мельком заметил, как у нее широко раскрылись глаза – от страха или восхищения, я не могу сказать.

Мой противник пришел в себя и смог, наконец, заговорить.

– Да, ты и вправду слишком много о себе думаешь. Ты думаешь, что ты силен, юный смертный Геракл. Пора тебе узнать настоящую силу.

Преодолев минутное потрясение от моей дерзости, он был сейчас так же самонадеян, самодоволен и уверен в себе, как были Лин и Лев.

Помолчав, он добавил:

– Одно прикосновение моей руки – и ты умрешь.

– Не думаю, – гневно ответил я.

– Я бог, – сказал убийца.

– А я сын бога, более могучего, чем ты.

Глаза Смерти сверкнули, и я увидел, как сжались пальцы его правой руки, словно ему не терпелось удавить меня.

– Возможно. Но твоего отца тут нет, и он не спасет тебя. Я видел тысячи сынов и дочерей Зевса, и всех их я забрал. Сочтет ли он тебя достойным выкупа – мы увидим. А теперь начнем.

Он протянул руку, словно родитель, который подзывает к себе непослушного ребенка.

Я шагнул вперед к Танату не потому, что повиновался ему, а потому, что сам так пожелал.

Смерть уже не стояла в ленивой позе. Танат выпрямился и схватил меня за левую руку. Холод пронзил меня, но я решил не поддаваться.

Как только Танат коснулся меня, я ощутил огромный упадок сил, из меня уходила жизнь. Однако отец мой Зевс одарил меня таким запасом мощи, что я выдержал. Вместо того, чтобы безвольно обмякнуть в объятиях Смерти, я поднял правую руку и ударил Таната. Это не был удар искусного кулачного бойца, но все же сильный толчок, который убил бы смертного. Кулак скользнул по его подбородку и врезался в грудь, он выпустил мою руку и неуклюже повалился, запутавшись в своем черно-красном плаще.