Книга мечей - Фред Томас Саберхаген

Мне катит Фарт — со мною меч!

На риск иду — со мною меч:

Игра с судьбой в орлянку!

Но чуть зевнул — по морде плеть!

Не так шагнул — кочан твой с плеч!

И верный меч Удачи впредь

Сулит тебе подлянку.

Меч Правосудия взвесит твой шанс,

Сверит он свет и контраст:

Зуб за зуб и око за глаз —

Судьбоносец по мере воздаст.

— Драконосек, Драконосек, кого же ты сечешь?

— Я сердце гада достаю сквозь чешую.

— А где же, меч Героев, покой ты обретешь?

— О новом бое песню я пою!

Для Дальнебоя нет границ.

Для Дальнебоя нет преград!

Он и богов отправит в ад!

Да только сам тому не рад…

Контрольный удар мизеркорды

Несет тебе новую жизнь!

Склони свою голову, гордый, —

На прошлое оглянись.

Меч Милосердия вспорет судьбу,

Чтобы дать тебе выход в иную борьбу.

Меч Мыслебой пригодится любому…

(Если любой не боится обломов).

Боги смеются, и боги играют,

Верят — мечами они управляют…

Меч этот так запудрить мозги рад,

Что бога самого отправит в ад.

Да возрыдают вдовы, наплачутся сироты —

Грядет по их судьбину Щиторуб!

Да рассмеются боги в своих скалистых гротах:

Пускай решают люди — кому сей меч не люб!

Ослепитель — верный друг,

Он спасет от всех докук.

Все ж себя ты береги:

Меч Воров, кругом разя,

Не узнает, кто враги,

А тем более — друзья…

Меч Тирана не кровь проливает,

Меч Тирана душу калечит.

Где он объявится? Боги лишь знают!

Ой, как сладки Душегуба речи…

Меч Осады — Камнерез

Разнесет все стены в прах.

И тогда решайте, люди,

Кто был прав, а кто не прав?

Только боги не сдаются,

А по-прежнему смеются…

Меч Ярости спасет твой дом,

Он оградит его стеной,

Но тот, кому он подчинен,

Навек покинет кров родной.

Путеискатель путь найдет

Поможет, если что…

Меч Мудрости так заведет,

Что не спасет никто.[1]

В то морозное утро — холодное, словно самое первое утро мироздания, — он искал огонь.

Он зашел так высоко в горы, что вокруг возвышались лишь безжизненные, испещренные черными проломами, заснеженные скалы. Ледяной ветер вольно гулял между ними, и с потревоженных склонов то там, то тут сбегали небольшие лавинки, лижущие белыми языками серый, слежавшийся годами лед. А вдалеке — километрах в ста — на иззубренной, словно пила, линии горизонта тлели на занесенных снегом горных пиках первые угольки рассвета.

Не обращая внимания на холод и пронизывающий ветер, тот, кто искал огонь, брел, что-то бурча себе под нос. Прихрамывая на изувеченную ногу, он упорно искал тепло и запах серы — короче, все, что могло бы привести его к цели. Но сандалии и огрубевшая на ступнях кожа не давали ему ощутить сквозь камень присутствие огня, а ветер быстро уносил запах пепла.

В первую очередь его интересовали не занесенные снегом голые участки камня. В очередной раз приглядев подходящее место, он разбил пяткой лед в трещине и внимательно осмотрел дыру. Да, здесь действительно чуть-чуть теплее, чем вокруг. Где-то глубоко внизу, внутри скалы бьется магма. А значит, будет и огонь.

Чутко прислушиваясь к сердцу горы, хромой стал поспешно обходить один из ее отрогов. Он все рассчитал верно — с другой стороны перед ним открылась огромная уходящая вглубь расселина, над которой витал явственный запах серы. Он уже было шагнул в темную пасть разлома, но затем остановился, взглянул на небо и снова что-то пробормотал себе под нос. Посветлевший небосклон был чистым — лишь вдалеке тянулась небольшая гряда облаков. И никаких знамений на нем не было.

Хромой стал спускаться в расселину, которая быстро сузилась до нескольких метров. Но он, ухмыляясь собственным мыслям и время от времени ворча вслух, упорно продолжал спускаться. Теперь он уже был полностью уверен в том, что вскоре найдет так необходимый ему огонь. А еще через несколько шагов он услышал его драконий рев — словно пламя билось в гигантской, пока невидимой трубе. И он пошел на этот зов, торопливо обходя огромные — с дом величиной — валуны, разбросанные здесь, словно детские кубики, со времен последнего землетрясения лет сто назад.

Наконец хромой подошел к трещине в камне, откуда шел рев, и не успел даже протянуть руку и ощутить тепло, как навстречу ему взметнулся огненный язык. Это было именно то, что он искал, причем источник магмы находился даже глубже, чем он смел надеяться. Для задуманной им тонкой работы этот огонь годился наилучшим образом.

Огонь был найден, теперь нужно было позаботиться об остальном; и хромой пошел обратно — навстречу светлеющему небу. На одном из обрывов он облюбовал защищенную от ветра пещерку (даже, скорее, грот): именно там он и поставит свой горн. Все подножие огромного утеса было изрезано небольшими, засыпанными снегом трещинами и разломами. Теперь предстояло разбудить подземный огонь и вызвать его на поверхность, что требовало изрядного физического напряжения и применения магических сил. К тому же для поддержания огня ему нужны были дрова, но здесь, на крыше мира, ничего не росло, и это несколько отдаляло достижение цели. Однако все эти отсрочки нисколько не раздражали хромого: они были неизбежны, и с этим приходилось считаться, если он хотел сделать все так, как должно.

Размышляя, как бы получше устроить будущую кузницу, он вдруг отметил краем глаза возникшие на далеком алеющем горизонте сполохи и даже повернул голову, чтобы как следует разглядеть их: рассвет полыхал радужными переливами — от самых ярких и прозрачных тонов до густых и мрачных. Он подумал, что это резвятся духи воздуха, но именно они-то в его сегодняшней работе вовсе не нужны. Однако хромой не стал торопиться и досмотрел игру до конца, все время бормоча себе что-то под нос. Он сдвинулся с места лишь тогда, когда вновь остался посреди заснеженных скал в полном одиночестве.

Приняв решение, он начал не торопясь спускаться по склону, не обращая на больную ногу никакого внимания. Пройдя почти с километр вниз, он добрался до полосы, где встречались первые деревья. Там он слегка передохнул, внимательно оглядывая небо в поисках знамений. Но небо молчало. Порыв загнанного в ловушку между горными пиками ледяного ветра в ярости растрепал густую и косматую, как мех, бороду хромого, взметнул его одеяние из шкур и забренчал ожерельем из драконьих зубов.